Судьба начертанная кровью
Шрифт:
– Все, кто отправился во Фьяллтиндр, принесут жертвы богам, - сказала Илва.
– Как и ты.
– И это все?
– Не то чтобы я жаловалась. Если мне нужно было убить курицу, я бы с радостью это сделала.
– После этого будет праздник, но ты вернешься сюда, где мы сможем обеспечить твою безопасность. Руны, начертанные на дверях, защитят тебя.
– Она подошла к стене, где на крючках висела дюжина масок, и выбрала одну, похожую на ворона, с которой свисала длинная накидка из черных перьев. Она надела ее мне на голову, и когда я подняла голову, то увидела острый клюв, торчащий у меня надо
– Они оставят Халсар без защиты?
– Да.
– Ее взгляд был ледяным.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это делается для твоей безопасности.
И все это ради того, чтобы я могла убить курицу на глазах у толпы людей.
Словно услышав мои мысли, Илва обхватила меня за плечи, глядя на меня немигающими глазами из-за своей маски.
– Ты - дитя богов, девочка. Твоя судьба не определена, а значит, все, что ты делаешь, способно изменить твою судьбу и судьбы тех, кто тебя окружает, как в лучшую, так и в худшую сторону.
Уже не в первый раз этот факт выводил мня из себя. Я жаждала стать обычной смертной, чтобы все, что я когда-либо сделаю, уже было определено. Ибо мне казалось, что я бегу по неизведанному пути, где легко сбиться с дороги, увлекая себя и всех, кто мне дорог, к верной гибели.
Илва оглядела меня с ног до головы, ее губы были плотно сжаты.
– У нас больше нет времени, так что придется обойтись этим.
Когда мы вышли из-за занавеса, Снорри и Бьорн ждали нас. Они были без масок и стояли в напряженном молчании. Оба сняли кольчуги, а Бьорн оттер кровь с лица, открыв глубокие тени под зелеными глазами. Измученный, он тем не менее сразу подошел ко мне, и отец одобрительно кивнул ему, прежде чем выйти наружу, где ждали воины.
Снорри и Илва повели группу через деревья, сотни людей двигались в том же направлении. Многие мужчины и женщины были одеты в сложные маски, как моя собственная, часто сопровождаемые украшенными шкурами или плащами из перьев, что создавало впечатление, будто стадо зверей приближается к месту проведения ритуала.
Бьорн шел слева от меня, его глаза внимательно осматривали всех, кто приближался. Против потока людей шла женщина, ее лицо скрывала маска из вороньих перьев, сливавшаяся с темными волосами. Бьорн напрягся, когда она приблизилась, и у меня самой заколотилось сердце, от ожидания угрозы на каждом шагу. Но она лишь прошептала:
– Каким путем ты идешь?
Я моргнула, открывая рот, чтобы ответить ей, но Бьорн схватил меня за руку и потянул вперед.
– Похоже, многие уже напились грибного чая.
Нахмурившись, я бросила взгляд на женщину, но она уже скрылась за деревьями, и я перевела глаза туда, где горели факелы, освещая сборище сотен людей, стоящих перед большим плоским камнем. Барабанщики отбивали тот же ритм, что и раньше, - низкий и зловещий, а над головой сквозь листву деревьев светила полная луна.
Как будто они ждали нашего прибытия, барабаны усилились, и появились годары с чашами, предлагая по глотку
– Ты будешь пить, - тихо сказала мне Илва, когда Снорри и Бьорн отказались.
– Чай приблизит тебя к богам.
Меньше всего мне хотелось пить содержимое чаши. Даже отсюда я чувствовала землистый запах грибов, а я вела не такой закрытый образ жизни, чтобы не знать, что произойдет, если я выпью.
Служитель улыбнулся и поднес чашу к моим губам. Я сделала вид, что пью, но Илву это не обмануло.
– Ты думаешь, они не видят?
– прошипела она.
– Думаешь, они не знают?
Я сильно сомневалась, что богам есть дело до того, пью я грибной чай или нет, но я бы не позволила Илве заставлять меня пить насильно, поэтому я сделала крошечный глоток. Илва отказалась пить, а Бьорн тихонько засмеялся, глядя на мой хмурый взгляд.
– Пусть чай покажет тебе сладкие видения, Рожденная в огне.
Черт.
Я не хотела ничего видеть, но, если не засовывать пальцы в горло и не блевать на глазах у всех, у меня не было выбора.
Выглядывая из-за голов тех, кто был выше меня ростом, я наблюдала, как мужчина поднимает козла на алтарь, и это существо не проявляло ни малейшего осознания, а значит, и беспокойства по поводу своей предстоящей смерти. Барабаны становились все громче, слова мужчины, обращенные к богам, потонули в этом шуме. На лезвие из белой кости падал лунный свет, и кровь брызнула, а животное обмякло, когда его жизненная сила потекла по вырезанным каналам и закапала в ожидающие чаши. Священник обмакнул в нее руку, чтобы отметить лица тех, кто приносил жертву. Кровь стекала по лбу и щекам, и я была готова поклясться, что слышала, как капли падали на землю, несмотря на расстояние, делавшее это невозможным.
По телу пробежала дрожь, воздух наполнился таким зарядом, какого я никогда раньше не ощущала. Как будто дела, совершенные в этом месте, и слова, сказанные здесь, значили больше, чем где-либо еще. Как будто мы действительно были ближе к богам.
Смущенная, я отвела взгляд, сосредоточившись на лысой голове мужчины в нескольких шагах передо мной.
Но ощущения не ослабевали.
Воздух стал густым, запахло грозой и дождем. Ощущение усилилось, и я оторвала взгляд от лысой головы, чтобы посмотреть на своих спутников. Глаза всех были устремлены на алтарь, но когда я перевела взгляд на Бьорна, он потер голые предплечья, и темные волосы на них встали дыбом, словно ему было холодно.
Бьорн никогда не мерз.
Что происходит?
Те, кто пили чай, смотрели на жертв на алтаре странными, немигающими взглядами. Я сосредоточилась на своих ощущениях, пытаясь понять, подействовал ли мой крошечный глоток чая.
Смогу ли я понять? Смогу ли я определить, будет ли то, что я вижу, реальностью или галлюцинацией?
Посмотрев снова на жертвенный камень, я увидела, что за то время, пока я отвлеклась, было принесено еще несколько жертв. Мужчины и женщины вокруг меня были в пятнах крови, которую священник размазывал по их лицам. В нос ударил медный запах.