Судьба начертанная кровью
Шрифт:
Я впилась ногтями в ладони, желая закричать.
Бьорн присел рядом со мной, его взгляд был прикован к почерневшему клинку Бодил.
– Подобные мысли сведут тебя с ума, Фрейя, ведь невозможно узнать, привел ли твой выбор к определенным последствиям.
– Он помолчал мгновение, а затем добавил: - Думаю, большинство людей находят утешение в том, что им суждено. Знать, что все уже предначертано для них, потому что… потому что ни одно решение не является по-настоящему твоим, а определено Норнами. Даже боги должны утешаться тем, что их судьбы определены, исход конца дней уже известен. Но по какой-то причине
– Говорят, что кровь бога - это дар, - прошептала я.
– Но на самом деле - это проклятие.
Долгое время Бьорн молчал, а потом сказал:
– Сегодня ты была сама не своя. Ты… - он прервался, резко тряхнув головой.
– Если ты и дальше будешь идти по этому пути, Рожденная в огне, если позволишь моему отцу управлять тобой, это уничтожит тебя. Ты должна изменить свою судьбу.
– Возможно, ты прав. — Я поднялась на ноги и направилась обратно в крепость.
– Проблема в том, что каждый раз, когда я пытаюсь изменить ход судьбы, все становится только хуже.
Глава 28
– Фрейя?
Мягкий голос донесся до меня через дверь, но вместо ответа я перевернулась в постели и зарылась лицом в меха. Именно это я делала последние несколько дней. Сначала в постель меня привела усталость, но потом это переросло в желание не смотреть в глаза тому, что я сделала.
Вернее, как я это сделала.
– Фрейя? Это Стейнунн. Я надеялась поговорить с тобой.
Уходи, хотелось крикнуть мне. Оставь меня в покое. Потому что меньше всего мне хотелось вспоминать взятие Гриндилла. Смерть Бодил. Мою всепоглощающую ярость.
Молчание затянулось, и я надеялась, что скальд сдалась. Ушла. Затем ее мягкий голос произнес:
– Конунг Снорри приказал мне поговорить с тобой, прежде чем я закончу свою песнь.
Конунг, мать его, Снорри.
Я заскрежетала зубами, понимая, что не имею права злиться, ведь это я позволила ему претендовать на этот титул.
– Фрейя, - пронзил стены голос Илвы.
– Открой дверь.
Я вздохнула, потому что не было ни малейшего шанса, что игнорирование Илвы заставит ее уйти. Правительница Халсара, а ныне Гриндилла, как я полагала, прибыла вскоре после окончания битвы, и, вероятно, только потому, что она была занята уходом за ранеными и восстановлением крепости, мне удавалось столько времени избегать ее язвительного языка.
Поднявшись на ноги, я вздрогнула, когда мои босые ступни прижались к холодному деревянному полу. Все в Гриндилле было сделано из дуба. Здесь должно было быть спокойно и безопасно, но вместо этого я чувствовала себя в ловушке.
Открыв засов, я распахнула дверь.
– Простите, - пробормотала я.
– Я спала.
Илва нахмурилась, скорее всего, потому, что был полдень, хотя, возможно, дело было в моем внешнем виде. Последний раз я мылась сразу после битвы, и ничего не делала со своими волосами после того, как заплетала их в мокрую косу, поэтому они были растрепанными и неухоженными. В моей комнате стояли грязные миски и
Но мне было все равно. Все, чего я хотела, - это спать.
– Ты ответишь на вопросы Стейнунн, - прорычала Илва.
– Иначе тебе придется ответить на мои.
– Хорошо.
– Я позволила скальду войти внутрь, а затем захлопнула дверь перед лицом Илвы.
– Твой брат приехал погостить в Гриндилле, - сообщила мне Стейнунн.
– Он привез с собой жену, Ингрид.
Жену.
Я даже не знала, что они поженились. И уж тем более не была приглашена на свадьбу, да и времени на это не было. За исключением последних дней, у меня не было ни минуты передышки. Но все равно было неприятно, что меня не пригласили.
– Спасибо, что сообщила мне.
Стейнунн вошла в комнату, окинула взглядом беспорядок и присела на угол моей смятой постели. Уже не в первый раз я поразилась тому, как она прекрасна - ее светло-каштановые косы были в идеальном порядке, а округлые щеки покрывал розовый румянец. Ее платье было безупречного покроя и на нем не было ни пятнышка, а ложбинка декольте, которому я сильно завидовала, выглядывала над скромным вырезом. Хотя она была старше меня, единственным признаком этого были почти незаметные морщинки возле глаз. Однако, несмотря на ее красоту, я ни разу не видела, чтобы кто-то оказывал ей знаки внимания, будь то мужчина или женщина, и я задавалась вопросом, потому ли это, что она избегала этого, или же все замечали только ее голос.
Я так и осталась стоять со скрещенными на груди руками.
– Я думала, ты все еще путешествуешь и поешь свою песню о Фьяллтиндре.
– Распространяя весть и приумножая мою славу, потому что Снорри верил, что именно это заставит ярлов присягнуть ему как своему конунгу.
Она слабо улыбнулась.
– Хочешь послушать? В Халсаре ты упала в обморок, едва я начала.
– Не очень.
– Я понимала, что говорю неприятные вещи, но не могла удержаться от колкости.
– Я уже прожила это.
– Я понимаю, - сказала она.
– Нужно быть человеком определенного склада, чтобы захотеть увидеть себя в волшебстве моих песен. Бьорн сказал, что скорее послушает, как чайки дерутся за рыбу, чем услышит что-нибудь с его участием.
– Бьорн - засранец, - пробормотала я, хотя была с ним вполне согласна.
– Ты прекрасно поешь. Все так говорят.
Стейнунн склонила голову.
– Ты очень добра, что льстишь мне, Фрейя.
Учитывая, что я вела себя как злобная ведьма, я не смогла удержаться от гримасы.
– Что ты хочешь узнать?
– Я бы хотела услышать твой рассказ о битве.
Отвернувшись, я подошла к столу, заставленному грязными мисками и кубками, и сгрузила их на поднос. Мне нужно было чем-то занять руки, потому что это был единственный способ сдержать всплеск бешеных эмоций в моей груди.
– Там были и другие. Спроси их.
– Да. Но песня посвящена тебе. Она должна убедить все Горные земли, что ты - женщина, которую нужно уважать. Что за тобой нужно следовать. То, чем ты поделишься со мной, поможет сложить песню так, чтобы она лучше передавала твой дух.