Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
Теперь ни о какой приятной прогулке речи не шло.
Ребята были взвинчены: не сыпали остротами, не притрагивались к вину и пиву. Не звучали больше залихватские песни, смолкли хвастливые байки. Многие посматривали на небо, точно опасались, что вот-вот на нем соберутся тучи и хлынет дождь. Трижды далекие раскаты грома заставляли бойцов вздрагивать. Снурвельд рассказал, что мертвец, найденным им, имел мало общего с человеком. Белые волосы, синие глаза без зрачков. Несмотря на глубокую рану на груди, из него не вытекло ни капли крови. Такие
Нерлин выглядел бледным и испуганным, постоянно озирался, время от времени перебирал поклажу и тихо костерил неизвестных убийц, лишивших его покоя. И он был не одинок в своем страхе. Боясь угодить в засаду, никто из отряда ни на миг не смыкал глаз, а по нужде ходили в кусты по двое, а то и втроем.
На их счастье лето разыгралось в полную силу. Солнце припекало до позднего вечера и даже ночи на продуваемых всеми ветрами равнинах стали жаркими. Небо очистилось от туч, лазурный свод простирался над землей, вселяя в путников уверенность и наполняя сердца радостью. Природа возвращала должок за пасмурные дни, утренние холода и проливные дожди.
Грунтовая дорога сменилась самым настоящим замощенным булыжниками трактом.
— Мы приближаемся к Сайнарии, — весело проговорил Нерлин. — Моей новой родине и самому прекрасному городу во всей Гаргии! Красивые ухоженные женщины, вкусная еда, лучшие вина со всего света, уличные оркестры менестрелей… чтоб им пусто было, горлопанам проклятым! Как же я соскучился по всему этому!
Воины хитро переглядывались и ухмылялись. Посещение города приравнивалось к стоянке лагерем, а значит, дозволялось многое.
— Тоже мне счастье — город. Дрянное место! — пробурчал Барталин, не выпуская из зубов трубку. — Камень всюду. Летом — пыль и духота, весной и осенью — грязь, зимой — слякоть и еще больше грязи! Я скорее в дупле стану жить, где-нибудь в лесной чаще, чем поселюсь в городе.
— Что бы ты понимал, старик, — фыркнул Нерлин. — Ясное дело, до женщин тебе теперь интереса нет — затупился меч. Но вино! Ты хоть представляешь себе аромат белого сухого? Или одуряющий вкус игристых вин, изготовляемых лучшими виноградарями западного Ландгара?
— Сопляк, — усмехнулся Дядька. — Я-то своим «мечом» могу стол приподнять, а что будет с твоим стручком в мои годы? И вин всяких перепробовал больше, чем ты за всю жизнь воды выпил.
Парни загоготали, в Нерлина полетели новые шутки. Торговец обругал всех и остановил кобылку. Привязал повод к телеге, перебрался через борт и улегся на мешки. Заложил руки за голову и уставился в чистое небо. Его не интересовало ничего, кроме скорого возвращения домой.
Ильгар ехал в угрюмой задумчивости. Солнечный свет не рассеял его тревог. Вряд ли эти воины дождя появились в первый и последний раз! Значит, стоит сразу по прибытии доложить обо всем военному преатору. Если к нападению причастны боги — следует быть во всеоружии. Не оказался бы сегодняшний случай преддверием других кровавых событий. Только как объяснить свои опасения, не заговаривая про клеймо на груди?
Город появился на горизонте неожиданно. Просто вынырнул из-за очередного холма, расползся по долине,
У частокола выстроились телеги и повозки. Всюду сновали рабочие с лопатами и большими плетеными корзинами за спинами.
— Скоро начнут рыть траншеи под постройку, — подал голос Нерлин. Торговец выглядел довольным. — Дни идут, камень дорожает…
Сайнарию, как корона, венчала цитадель круглой формы. Три башенки смотрели в небо медными шпилями, а на самом высоком из них полоскалось знамя Плуга.
До прихода Сеятеля замки и цитадели строили лишь воинственные кланы в горах. Но мудрец на то и мудрец, чтобы перенимать лучшее даже у врагов, и теперь редкий город обходился без собственной крепости. Постройка фортификаций отнимала много сил, безжалостно поглощала ресурсы, зато Армия Жнецов получала возможность продвигаться дальше к Облачному Морю, не опасаясь за тылы. Крупные города, вроде Сайнарии, помогали снабжать воинов столь необходимым провиантом и становились великолепным плацдармом для новых кампаний.
В памяти десятника — а ему, когда он проезжал через эти края первый раз, не исполнилось и тринадцати лет, — остался небольшой городишко. Теперь же все разительно изменилось. Город рос и крепчал, как росла и крепчала мощь Сеятеля…
Отряд встретил вестовой на длинноногом вороном жеребце.
— Военный преатор уже извещен о вашем появлении, — безо всяких приветствий отчеканил юноша в темно-зеленом дорожном костюме особого покроя и мягких сапогах с высоким голенищем. — Вот письмо с приветствием.
Ильгар принял из рук вестового свиток. Осведомленность городских правителей его не удивила — дозорные всегда работали на совесть.
— Я десятник, и мне необходимо увидеть преатора. Дело чрезвычайной важности.
— Я сообщу о вашей просьбе об аудиенции, — пообещал вестовой. — Пока отдыхайте.
— Куда отправляться моим воинам?
— Их расквартируют к полудню, затем отведут в бани и накормят, — юноша попридержал нетерпеливого скакуна, добавил горделиво: — Вы прибыли вовремя — через три дня начнется турнир. На постоялых дворах и в гостиницах почти не осталось места, еще немного — и даже бараки будут переполнены. Многие спешат к началу празднества!
Одежда казалась тесной и неудобной, рубашка пропиталась потом, а ветерок из узкого окошка над головой нес лишь пыль и жар. Ильгар чувствовал себя узником в крохотной приемной, где ему приходилось дожидаться вызова от военного преатора. Кроме него здесь томилось еще трое — пара сотников, прибывших в город рано утром, и толстый, истекающий потом рыжеволосый торговец в пышных одеждах. Ему приходилось хуже всего! Мужчина комкал платки, протирая багровое лицо, и постоянно канючил тонким девчачьим голоском. Воины вели себя тихо, молчали, изредка посматривали на Ильгара, но беседы не заводили.