Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
Ильгар умылся из бадьи, переоделся. Немного подумав, оставил новый меч на попечительство оружейнику и, прицепив на пояс ножны с кинжалом, отправился в город. Сон сулил лишь головную боль, кошмары и — что самое скверное — потраченное время. Пока еще находились в городе, хотелось уладить несколько дел… личных. Начать решил с простого: отыскать Нерлина. Он не видел торговца на турнире, в последовавшем за ним хаосе — тоже. Ильгар волновался за друга, хотя и понимал, что ничем не мог бы ему помочь. От мысли, что человек, с которым провел бок о бок юные годы, мог очутиться на одной из покрытых белым полотном повозок, сгоревших в погребальном огне сегодня утром, делалось муторно на душе…
Найти
— Где Нерлин? — спросил десятник, без разрешения ступив на дорожку.
Его поведение явно смутило охранников. К тому же на нем была стеганка с гербом Армии, а это лучшая защита от возможных неприятностей.
— Дома он, — ответил тот, что кормил собаку. Затем вытер грязные руки о штаны и взял дубину. — А ты кто?
— Его друг, — сказал Ильгар. — Нужно перекинуться с ним словом-другим.
— Друг? Ну… ладно, — казалось, что слова жнеца удивили его еще больше. — Хм… друг…
Положив дубину на плечо, охранник отправился к дому.
Пес рвался, заливался лаем и злобно рычал. Ильгар никогда не видел собак такой породы — коренастое и короткошерстное животное целиком состояло из мышц. Он порадовался, что звенья толстые и прочные, а конец цепи крепился прямо в стену.
Нерлин появился неожиданно. В помятой пижаме и мягких бархатных туфлях. В руках — глиняная бутылка в ивовой оплетке. Торговец был пьян, зол и, похоже, одурманен — глаза маслянисто блестели.
— Ильгар, — буркнул он неприветливо. — Чего тебе?
— Вижу, ты цел, значит, уже ничего, — усмехнулся десятник. — Если интересно: мы уезжаем завтра утром.
— Не интересно, — покачиваясь, ответил Нерлин.
— Ничего больше не скажешь?
— Счастливого пути.
Он развернулся и побрел в дом.
Ильгар смотрел в спину человеку, которого почему-то считал другом. Так и было…Прежде. Случайное знакомство, начавшееся с пары насмешливых слов и драки, протянулось на долгие годы. Сколько невзгод разделили вместе, сколько раз стояли в потасовках друг за дружку. Как говорят в народе — съели пуд соли. А не заметил, как изменился Нерлин. Это проявилось в дороге. Мелкие детали — неприметные штрихи поведения. То непонятная злоба, то прорывающееся внезапно высокомерие, то пристрастие к серым дурманящим порошкам, то непонятные тайны и дикий страх перед воинами дождя. Не был Нерлин трусоват, а тут будто висел уже распятый между деревьями и боги тянули раскаленными крючьями из него кишки. Много странного в поведении друга приметил Ильгар. И то, как въехав в Санарию, торгаш едва ли не врата целовал от облегчения, а потом, сославшись на неотложные дела, попросил товар завезти на склад и сдать подручным. Только какой-то сверток прихватил, прижал бережно к груди, как самую великую ценность. А когда Ильгар спросил, что там, вдруг с подозрением зыркнул черными глазами и грубо отрезал: «Не твое дело». Потом по удивленному лицу друга понял, что повел неправильно, все перевел в шутку, расплылся в улыбке, погрозил пальцем: «Много будешь знать — скоро состаришься. Документы. Обычные документы на товар». Только от Ильгара не ускользнуло, что спрятанный в мешковине предмет имел округлые формы, словно ваза. Ну да то Нерлина тайны, не его. Не хочет говорить — допытываться не станет. Развернулся и зашагал прочь. Теперь — к дому семейства Ордус.
Но окна двухэтажного особняка закрывали глухие ставни, двери оказались запертыми, а у замолкшего фонтана дремал седобородый ветеран с копьем в руках. Десятник прошел мимо него так тихо, что тот даже не проснулся.
Дом был пустым. «Уехали…»
Ильгар вернулся в бараки.
Нападение иарматов перевернуло планы совета Дарующих с ног на голову. Если раньше десяток должен был слиться с сотней капитана Ургала и выдвигаться к Плачущим Топям, чтобы ударить там по поселениям язычников, то теперь все сводилось к разведывательной экспедиции.
Ильгар вышел с закрытого заседания в легком недоумении. Судьба его десятка оказалась решена военным преатором и тремя Дарующими. Еще присутствовал на совете старший следопыт, облаченный в запыленную грубошерстную одежду, молчаливый и безучастный ко всему происходящему.
Аларий высказывался, чтобы поход к топям отложили. Напирал на то, что городу в любой момент может понадобиться каждый воин, а отсылать из Сайнарии лишние копья недальновидно и глупо. Но Дарующие — среди которых оказался Ракавир — в один голос твердили, что ничего страшного не произойдет, если гарнизон потеряет десяток из резерва и троих следопытов. Время, говорили они, дороже всего. Боги начинают понимать, что поодиночке Сеятель сметет их к концу этого десятилетия, потому объединяют силы, собирают свои отряды и становятся по-настоящему грозными противниками. А в топях и прилегающих к ним горах гнездятся многие культы, поклоняющиеся черным божествам. «О них ничего неизвестно даже Мудрейшему, — утверждал один из Дарующих. — Прячутся в чащобах, самых гиблых местах на болотах и горных пещерах. Их слуги приносят кровавые жертвы…»
Преатор не нашел доводов, чтобы разубедить их. В конце концов, согласился, заверил печатью распоряжение об отправке и вручил его Ильгару со словами: «Будь стойким». Следопыт только и дожидался разрешения убраться подальше от прокаленной солнцем груды камней, гордо именующейся местными цитаделью, и выскользнул из крохотного зала раньше, чем кто-либо успел встать.
Ильгар стоял на ступенях, сжимая в руках перчатку из тонкой кожи. От нее пахло розовым маслом, а между большим и указательным пальцем была вышита буква «Р». Эту вещь отдал ему Ракавир. Сунул в карман, скупо сказал:
— Вот. Дочь просила передать на память.
— Рика получит ее обратно, когда вернусь.
— Если вернешься.
Перчатка напоминала о чудесном и безмятежном дне. О Рике. О новой палитре чувств. Но, как и у меча, подаренного тем же Ракавиром, у перчатки имелось иное значение. Другой оттенок. Вещь как бы говорила — забудь, отринь, оставь пустые грезы! Жизнь не стоит на месте, а красивые девушки из влиятельных семей редко выходят замуж по любви…
Десятник покачал головой. Меч и перчатка. Две вещи, но, сколько в них противоречивого смысла!
После обеда Ильгар взял шест и отправился во двор для тренировок. Там было пусто — гарнизонные солдаты отдыхали после утренних занятий, и весь двор находился в его распоряжении. Как всегда, тренировка с оружием, отзывавшаяся сладкой усталостью в мышцах, избавила от тревог и мрачных мыслей. С каждым ударом, поворотом, подскоком или кувырком! Взмах следовал за взмахом, чурбан гудел от ударов, из его «брони» летела солома. С десятника семь потов сошло. Он успокоился, лишь измочалив шест и превратив новенькое чучело в рухлядь. Инструктор Габб выбранит за порчу имущества, но это не важно…