Судьба страха
Шрифт:
— Но как мы ограбим Швейцарию? — недоумевал Стэбб.
— Очень даже просто, — сказал я. — Вы доставите меня вместе с этим в Цюрих, в аэропорт Клотен. Ящики заберут в банковские подвалы, я пойду вместе со служащими, точно узнаю, где у них стальные сейфы, и когда мы. потом детально разработаем план налета, то вернемся туда и поднимем все это добро фронтовым «прыгуном»!
— Ого! — Как я и предполагал, глаза у Стэбба жарко загорелись. — Вот только одно не вяжется с этим планом, — засомневался он. — «Прыгун» поднимает не больше двух сотен тонн.
— Лучше немного, чем ничего, — ободрил я его.
— Двести
— Вы здорово рискуете, — сказал Стэбб.
— Потому-то и ношу эту пушку. — Я ласково похлопал «зверя».
— А затем мы вас заберем? — осведомился Стэбб.
— Нет, — отвечал я. — Вся ваша задача состоит только в том, чтобы опустить платформу неподалеку от таможни. Я вылезу из корабля и нагряну туда, а вы дуйте домой. Я выберусь оттуда сам.
— Дьяволы! — благоговейно протянул пилот. — Вот это хладнокровие!
— Ну а теперь готовьтесь, и живо! — приказал я. — Мы взлетаем не позже чем через час.
Они так и засуетились!
Место размещения личного состава фронтового «прыгуна» состояло из передних кресел для двух пилотов и задних — для экипажа из шести человек и представляло собой сужающийся кверху отсек в верхней части колокола корабля с небольшими прорезями для входа и выхода, которые могли открываться и закрываться, причем так, что лучи радиолокационных станций всюду наталкивались лишь на отражающую поверхность.
Машинное отделение, будучи элементарным, требовало только одного механика, но антиманковцы держали там двоих. Оно располагалось как раз под помещением для личного состава, и, чтобы выбраться наружу, необходимо было пройти через него.
Остальная часть корабля походила на юбку колокола. Собственно, со стороны он и выглядел огромным церковным колоколом.
Стэбб, стоя меж двух сидящих на местах пилотов, рассматривал с ними карты. Усевшись в задней части отсека, я очень неплотно закрепился ремнями, чтобы ничто не помешало мне добраться до оружия. Я с беспокойством наблюдал за антиманковцами, стараясь различить хоть какой-то признак притворства в их поведении, доказывающий, что они вовсе не попались на мой крючок. Это слегка изматывало нервы. Ко мне подошел Стэбб:
— Этот пограничный «прыгун», как мы его теперь зовем, годится только для работы в атмосфере. Мы взлетим не более чем на сотню тысяч футов. Полет в один конец составляет около тысячи миль, и очень быстро лететь нельзя. Прибудем примерно в семь тридцать вечера по их местному времени. Их, наверное, развезет после обеда, а этот фактор мы в пиратском деле всегда учитываем. Ну как, согласуется это с вашими планами?
— Вполне, — отвечал я.
— Тогда мы готовы к полету.
Ожили моторы корабля, засветились экраны. «Прыгун» чуть приподнялся и сел на платформу. Ее прикрепили к кораблю тросами. Снова включив моторы, они подняли корабль вместе с платформой на несколько футов над полом ангара.
Один из механиков спустился с корабля с прибором для измерения излучения и проверил, насколько хорошо и корабль, и платформа отражают лучи радара. После чего вскочил на платформу, снова юркнул в машинное отделение и крикнул своим наверху:
— Все реакции нулевые!
Стэбб хлопнул по плечу пилота у главного пульта, и мы взмыли вверх — зу-ум! — прямо сквозь электронную крышу, иллюзию горной вершины.
Мне захотелось взглянуть на удаляющуюся планету и попутно, возможно, убедиться, что платформа там не осталась, поэтому я взял и открыл щелевое отверстие. Но Стэбб его тут же захлопнул и сказал, пригрозив мне пальцем:
— Нет-нет. У них теперь на спутниках есть радары. Они могут засечь даже такую крошечную помеху. Следите лучше за теми экранами. — И он ткнул пальцем вперед.
Но там, в рубке управления полетом, мои глаза мало что различали. К тому же сила тяжести приковала меня к сиденью. Этот летательный аппарат был довольно примитивным по сравнению с буксиром и не располагал необходимым комплектом приборов. Армейские или какие другие его конструкторы вряд ли, подозревал я, так уж прекрасно разбирались в том, что нужно для космических полетов. Я мог только предполагать, что мы летим правильным курсом. К тому же меня грызло сомнение насчет платформы — уж не осталась ли она на земле?
Механик кричал что-то вверх через шахту. Встав на колени, Стэбб склонился над отверстием. Они поговорили, и Стэбб вернулся назад.
— Эта (…) платформа… — сказал он. Меня пронзило острое чувство тревоги.
— С ней все в порядке?
— Да, все в порядке. Но приборы регистрируют больший вес, чем следует.
Я похолодел. Сделав ее из алюминия и затем придав тому вид тяжелой стали, я полагал, что даже с золотыми слитками вес будет соответствующим.
На высоте ста тысяч футов фронтовой «прыгун» лег на курс к Цюриху. Меня беспокоило то обстоятельство, что на такой скорости он будет создавать шум, происхождение которого никто на лежащей внизу планете не сможет объяснить.
И тут я сделал открытие, от которого у меня буквально волосы встали дыбом. Стараясь приподняться так, чтобы заглянуть через плечо пилота и увидеть экран, я не ощутил привычного шлепка по голой груди моей контрольной звезды.
Забыл, забыл ее надеть! Я оказался среди этих кровожадных (…) без основного инструмента контроля над ними! Под рукой только несколько жалких стволов для самозащиты.
Оправившись от минутного потрясения, я осознал, что случилось. Это выскользнуло из фрейдистского бессознательного, будучи глубинной реакцией против медальонов вообще по причине моих недавних болезненных переживаний. Но осознание этого не ослабило внезапно обуявшего меня жуткого беспокойства. От Стэбба помощи не было никакой.
— Что, хотите посмотреть на экране, где мы находимся? — спросил он. — Как раз над рекой Сава в Югославии. Если вас туда сбросить, вы и пяти секунд не продержитесь. Смотрите, как бушует поток.
Беззвучно, стараясь не шевелить губами, я принялся молиться богу путешествующих.
Фронтовой «прыгун», издавая гул, летел сквозь ночь на такой скорости, что Земля под ним все время оставалась в тени, скрытой от солнечных лучей. Я сожалел, что не мог открыть щелеобразное окно, зная, какое зрелище предстало бы моим глазам с такой высоты. Яркая вспышка заката и кромешная темнота Земли. Но все же мне очень хотелось выглянуть наружу: ощущение загнанности в ловушку стало бы не таким острым.