Судьба Вайлет и Люка
Шрифт:
Он замолкает, возвращая сигарету в рот.
— Приемная мать? — Он выпускает дым. — Ты выросла в приемной семье? — Он делает паузу, что-то обдумывая. — На что это было похоже?
— Все в радуге и солнце — я была полностью осыпана любовью. Мы можем оставить эту тему?
— Это было странно или хорошо иметь разных родителей все время? — продолжает он, явно не замечая, что я хочу сменить тему.
По моему телу пробегает тошнотворное чувство, такое сильное и тяжелое, что я чуть не падаю на землю.
— Так, где твой грузовик?
Огни
— Кажется, я припарковался на заднем дворе… Что?
Я направляюсь к задней части здания, жестом приглашая его следовать за мной.
— Потому что я собираюсь отвезти тебя обратно в кампус.
Он плетется за мной, удивляя меня, когда просовывает палец в петлю сзади на моих шортах. Сначала я думаю, что он собирается дернуть меня обратно к себе, но все, что он делает, это держится за меня для поддержки и баланса, доверяя мне вести его туда, куда ему нужно, что странно.
— Как ты сюда попала? — бормочет он мне на ухо.
Я веду нас за угол, не обращая внимания на порыв жара, когда костяшки его пальцев касаются кожи на моей спине.
— Я гуляла.
— Где? — спрашивает он, отбрасывая сигарету в сторону, и маленькие оранжевые искры усеивают гравий.
— Недалеко от сюда, — лгу я и ускоряюсь, когда замечаю его грузовик, криво припаркованный позади клуба перед группой деревьев под одним из фонарных столбов.
— Ты был пьян, когда приехал сюда? — Я спрашиваю.
Он подходит ко мне сбоку, отпуская петлю моего ремня и хватая меня за руку.
— Нет.
— Ты припарковался, как пьяный. — Я напрягаюсь, мне не нравится, как он цепляется за меня в поисках поддержки. Это вызывает смесь эмоций от паники до желания и этих, этих проклятых ощущений в животе, которые снова всплывают на поверхность.
— Ну, да. — Он смотрит на свой грузовик так, словно едва узнает его. — Я просто отвлекся.
Я не уверена, говорит он правду или нет, но я веду его остаток пути до грузовика. Двери не заперты, и я помогаю ему сесть на пассажирское сиденье, позволяя ему положить руки мне на плечо, чтобы приподняться. Боже, он у меня в долгу. Одна лишь мысль о том, что он должен мне услугу, волнует меня, слишком сильно. Мне нужно вырваться из пространства Люка и вернуться туда, где есть только я, и только я.
Как только он усаживается на сиденье, я закрываю дверь и обхожу машину спереди, решая, куда я пойду, когда верну его в спальню. Вернуться в мою комнату, а потом что? У меня почти нет моих вещей, и я практически бездомная, по крайней мере, через пару дней я ей стану.
Когда я открываю водительскую дверь, Люк уже лежит на сиденье. Я толкаю его, а затем запрыгиваю внутрь, хлопая дверью.
— Где твои ключи?
Его глаза закрыты, руки скрещены на груди, как будто он спит.
— Я думаю… я думаю в моем… кармане.
Я кладу руки на руль.
— Не мог бы ты их достать? — Спрашиваю я так
Он медленно протягивает руку к карману и похлопывает себя.
— Хммм… странно… Их там нет.
Эта ночь быстро превращается в ночь злополучных событий, но я не собираюсь считать ее худшей.
— Тогда где они?
Он пожимает плечами, закидывая ноги на дверь.
— Не имею представления.
Вздохнув, я сама обшариваю его карманы, заставляя его смеяться и ерзать. Единственное, что я могу найти, это что-то похожее на инсулиновый монитор с торчащей из него полоской, а также предмет в форме ручки.
— О, хорошо, ты нашла его… — бормочет он, беря его у меня из рук. Но его пальцы дрогнули, и он уронил его себе на живот. — Черт возьми, я весь… я весь… — Он вздыхает самым долгим вздохом в мировой истории. — Вайолет… ты можешь… ты можешь проверить мой уровень сахара в крови?
Я беру монитор и предмет-ручку, включаю внутренний свет и изучаю их.
— Как именно это сделать?
Он протягивает ко мне руку над головой и указывает пальцем.
— Просто поднеси ручку к моему пальцу и нажми на кнопку.
Мне немного неловко помогать ему, но я подношу его к его пальцу и нажимаю кнопку, как он просил. Он прокалывает палец, и из него течет кровь.
— Теперь приложите полоску к крови, — говорит он, зевая.
Я делаю то, что он просит, и подношу полоску на мониторе к его пальцу. Он размазывает кровь по ней и закрывает глаза, как будто едва понимает, что делает. Затем он убирает руку и кладет ее себе на живот, когда прибор издает звуковой сигнал.
— Что там написано? — Спросил он.
Я бросаю взгляд на пищащий экран.
— Шестьдесят восемь.
— Дерьмо, — бормочет он, заставляя себя открыть глаза. — Можешь достать мои таблетки из бардачка?
Я наклоняюсь над ним, переворачиваю ручку бардачка и роюсь в бумагах и мимо фонарика, пока не нахожу пузырек с витаминными таблетками.
— Эти, на которых написано "глюкоза".
Он качает головой вверх и вниз с большим усилием.
— Это будут… те…
Откручиваю колпачок.
— Как много тебе нужно?
— Три…
Я немного беспокоюсь. Люк пьян, а я понятия не имею о диабетиках, и что происходит, если они не получают правильные лекарства. Что, если я сделаю что-то не так?
— Ты уверен, что три? — Спрашиваю я.
Он качает головой вверх и вниз.
— Да… три, и я буду… в порядке…
Я с трудом сглатываю и высыпаю три на руку, потом снова закрываю крышку и убираю пузырек, закрывая бардачок. Я легонько толкаю его локтем.
— Люк, вот. Возьми их.
Его веки распахиваются, налитые кровью, с нулевым пониманием. Он постепенно поднимает руку и зачерпывает таблетки из моей руки, открывает рот и бросает их внутрь. Мышцы его шеи работают, когда он проталкивает их в горло.