Судьба Вайлет и Люка
Шрифт:
Они оба смеются надо мной, а потом мы входим в этот спокойный ритм, смотрим новости, попивая пиво. В конце концов Сет встает и роется в шкафах в поисках еды, наконец, возвращаясь с пирожным. Он жует его, пока я смотрю, как дикторы рассказывают обо всех плохих вещах в радиусе ста миль. Я почти не обращаю внимания, думая о том, как мне просто пойти в комнату и снова извиниться перед Вайолет, все исправить.
Мой разум начинает переполняться мыслями о том, как помириться с ней, как вдруг я слышу, как репортер по телевизору произносит имя «Хейс». Я на мгновение возвращаюсь к реальности и обращаю внимание на экран. Репортер быстро рассказывает о том, что дело об убийстве
— Я собираюсь принять душ, — объявляет он и выходит из комнаты.
Сет встает с дивана.
— Пойду покурю, — говорит он мне. — Хочешь пойти со мной?
Я качаю головой, и его лицо искажается от замешательства, потому что я редко отказываюсь от перекура.
— Хорошо, — говорит он, приподняв брови, покидая меня и выходя на балкон.
Интересно, почему никто из них не реагирует так, как я, но опять же, никто из них не знает того, что я делаю с Вайолет. Они могли даже не знать ее фамилии, так как она так не хотела называть ее мне.
Иисус. Что я делаю? Я имею в виду, может быть, это не связано с ней, но она только сегодня пошла в полицейский участок, и она выросла в приемных семьях, она не рассказала мне, что на самом деле случилось с ее родителями. Но, кроме этого, я мало что о ней знаю, что кажется таким неправильным в данный момент, особенно если она хранит это внутри себя, всю эту смерть. Смерть так тяжела. Я знаю это.
Боже, ей должно быть больно. Я встаю и иду к двери спальни. Она заперта, поэтому я стучу. Требуется еще несколько ударов, прежде чем она открывает дверь с выражением на лице, которое вонзается мне в грудь. Она не плачет, не хмурится и не расстраивается. Она просто выглядит так, будто тонет в нехватке эмоций. На столе в углу стоит небольшой телевизор, а на экране тот же новостной канал, который я только что смотрел.
Она бросает один взгляд на мое лицо и говорит:
— Не спрашивай меня. — Затем она отступает от двери и плюхается на кровать. Отчаяние проникает в ее голос. — Пожалуйста, только не спрашивай меня об этом.
Какого черта мне не спросить ее? Ее родителей убили? Так много вопросов. Я хочу понять ее жизнь, ее, и, что хуже всего, я просто хочу обнять ее и сказать ей, что все будет хорошо, как мне хотелось бы, чтобы кто-то сделал для меня после смерти Эми. Но это то, чего хотел я, и я понятия не имею, хочет ли этого она. Единственное, что я знаю, это то, что она просила меня ни о чем ее не спрашивать, и, если она этого хочет, я дам ей это.
— Я собираюсь пойти взять что-нибудь поесть, — говорю я ей, цепляясь за дверной косяк и подавляя желание засыпать ее вопросами. — Ты хочешь пойти со мной?
Она качает головой, глядя в потолок; ее руки свисают с кровати.
— Нет, спасибо.
— Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?
— Если хочешь.
— Хорошо, я принесу тебе что-нибудь, — говорю я, отпуская дверной косяк. — Или, если хочешь, я могу просто остаться и потусоваться с тобой.
— Я хочу побыть одна, — шепчет она. — Пожалуйста, просто иди. Мне сейчас нужно побыть одной. — Она тянется к фиолетовому плюшевому мишке на кровати, обнимает его и переворачивается. Требуется много сил, чтобы не лечь в постель и не обнять ее, но я этого не делаю, потому что она попросила меня этого не делать.
Глава 13
Вайолет
Сегодняшний
Я сосредоточилась на том, чтобы двигаться вперед и вернуться к тому месту, где я была до того, как все это произошло, до того, как дело было вновь открыто, до того, как появился Люк, и в моей жизни больше не было только меня. Мне нужно вернуть голову туда, где она была раньше, снова стать независимой Вайолет.
Он еще даже не въехал в нашу комнату, наверное, потому, что я его спугнула. Он поставил несколько коробок в шкаф, но я думаю, что он хранит свою одежду в спортивной сумке в гостиной. Он также ничего не сказал об этом, и я не знаю, как я к этому отношусь. Я продолжаю говорить себе, что это хорошо, пространство — это хорошо, но ловлю себя на том, что сомневаюсь в своих истинных чувствах.
После того, как я провожу большую часть дня за чтением, я иду на работу, и там не так многолюдно, потому что идет дождь, а дождь по какой-то причине отпугивает толпу. Все просто. Пока все вдруг не решат, что они собираются рискнуть пройтись под дождем. Затем все становится немного хаотичным, и я бегаю, рассаживая всех и ожидая их заказ. Дверной звонок продолжает звенеть по мере того, как все больше людей входят, оставляя след воды и грязи. Есть один парень, который приходит один, иногда случается так, что — случайные люди заходят и едят в одиночестве. На нем красная футболка, коричневые штаны и густые усы, но, эй, каждому свое.
— Хотите посидеть в баре? — с надеждой спрашиваю я, иначе он займет весь стол.
Он качает головой, закрывая зонтик и стряхивая воду с руки.
— Я возьму кабинку.
Я мысленно закатываю глаза, сажаю его в угловую кабинку, затем оставляю читать меню, а сама иду за стойку, чтобы принести ему воды. Затем я тороплюсь и занимаюсь кассой, а затем направляюсь к его столику, надеясь, что он готов сделать заказ и не готов тратить мое время впустую.
— Вы Вайолет Хейс, верно? — говорит он, когда я прижимаю кончик ручки к блокноту и вдруг узнаю его голос. Я поднимаю взгляд от блокнота, когда он говорит: — Вайолет Хейс, чьи родители были убиты в Шайенне тринадцать лет назад?
Меня пронзает удушающая волна, и я хватаюсь за ручку в руке.
— Ты тот мудак, который мне звонил?
Он замечает мои дрожащие руки.
— Да. — Эта глупая ухмылка растягивается на его лице, когда он тянется к воде.
Ярость пронзает меня вместе с удушающим жаром паники. Моя рука начинает жить собственной жизнью, и я бросаю в него ручку.
Она попадает ему в лицо, и он вздрагивает, роняя воду на стол и рассыпая лед повсюду.
— Что за черт? — Он смотрит на меня так, словно я сумасшедшая, а затем поднимает руки перед собой. — Хорошо, успокойся. Меня зовут Стэн Уолис. Я репортер «Канал 8», «Новости 8», и я хотел бы задать вам несколько вопросов о том, что вы видели той ночью. Я пишу статью об этом.