Судьба Вайлет и Люка
Шрифт:
— Против кого бунтуешь? — Спрашивает он.
— Против Себя.
Он смеется себе под нос.
— Как насчет твоих родителей? Они ненавидели — или все еще ненавидят твою мятежную жизнь?
Мое сердце опускается в живот, и я внезапно вспоминаю, куда я направлялась до того, как отвлеклась на этот разговор.
— Знаешь, — говорю я как можно спокойнее, вставая со стула. — Если ты действительно хочешь испечь пирожные с травкой, я могу с этим помочь.
Его брови приподнимаются, когда позади него пищит микроволновка.
— О, правда?
Я пожимаю плечами, отступая в свою комнату.
— Это зависит
Он отходит от столешницы и открывает дверцу микроволновки.
— Что ж, я не собираюсь отказываться от предложения.
Я улыбаюсь своей фальшивой, блестящей улыбкой, той, которую я наклеиваю на лицо, когда мне нужно выглядеть счастливой.
— Я скоро вернусь. — Я ныряю в свою комнату и подхожу к коробкам, сложенным у изножья неубранной кровати размера кингсайз. Я роюсь в них, пока не нахожу бутылочку с рецептом, в которой храню свою заначку. Я удивлена, что Престон не попросил ее обратно, но он, вероятно, был слишком помешан на экстази, чтобы даже вспомнить, что она у меня была. Но я не сомневаюсь, что он в конце концов вспомнит и придет спросить об этом. Кажется, мне должно быть не все равно, но на данный момент это не так.
Я возвращаюсь на кухню, где Грейсон снова читает книгу рецептов, бормоча слова песни себе под нос.
— Теперь мне придется немного подправить это, — говорит он, проводя пальцем по странице.
— Что ж, наслаждайся. — Я бросаю ему пузырек с рецептом, и его глаза расширяются, когда он ловит его.
— Святое дерьмо, — говорит он, откручивая крышку и глядя на довольно приличный запас внутри. — Где ты это взяла?
— У меня есть связи. — Моя улыбка все еще яркая, как полированный кубический цирконий, когда я направляюсь в свою комнату.
— Подожди, ты будешь? — Кричит он
— Конечно, — отвечаю я. — Но сначала мне нужно кое о чем позаботиться.
Он озадаченно смотрит на меня, но я ухожу, оставляя его на кухне печь пирожные. Я не вернусь и не присоединюсь к нему не только потому, что травка делает меня злой и сумасшедшей, как алкоголь, но и потому, что я больше не в настроении для компании.
Когда я возвращаюсь в свою комнату, я запираю дверь. Затем я подхожу к окну рядом с кроватью и открываю его. Я выключаю телефон, ложу его на кровать. Я устраиваюсь на подоконнике, глядя вниз на трехэтажный обрыв к бетону. Я думаю, что смогу выжить, но трудно сказать наверняка. Если я ударюсь головой, мой череп, вероятно, треснет, а если я приземлюсь на ноги, то, вероятно, сломаю позвоночник. Кости, вероятно, сломаются, и моя кровь окрасит бетон, как кровь моих родителей испачкала ковер, стены и одеяло на кровати. Падение было бы болезненным, если бы я выжила, но на кратчайший момент во время падения я почувствовала бы умиротворение, зная, что все это может просто закончиться.
Глава 12
Люк
Как только я снова включаю телефон, я понимаю, что все испортил. Один пропущенный звонок от Вайолет. Я пытаюсь дозвониться до нее, но звонок попадает прямо на ее голосовую почту. Обычно я бы ничего об этом не подумал, но она выглядела такой шокированной, когда я спросил ее номер. У меня такое чувство, что она не привыкла полагаться на людей.
Я проезжаю мимо полицейского участка
Когда я возвращаюсь в квартиру, Сет сидит на кожаном диване, закинув ноги на стол, одеяла сложены по бокам, и он смотрит ситком по телевизору. Грейсон развалился на полу, положив голову на декоративную подушку, в окружении множества коробок, которые еще нужно распаковать. Вайолет стоит на кухне и наливает сок в стакан. Она не смотрит на меня, ставит сок обратно в холодильник, берет стакан и направляется в нашу комнату.
Я перешагиваю через Грейсона и преграждаю ей путь, когда она выходит в коридор, ломая голову в поисках подходящей фразы.
— Привет.
Она подносит край стакана ко рту.
— Привет. — Она делает глоток, стараясь не смотреть на меня.
Я напрягаю мышцы, нервничая по причинам, которые едва понимаю и которые мне не нравятся.
— Извини, я совсем забыл о том, что выключаю телефон. Когда я иду на игры, я так делаю… и я не подумал.
Она смотрит на меня с тем отстраненным выражением в глазах, которому я сначала немного завидовал, но теперь я просто хочу, чтобы оно исчезло. Я хочу видеть другой ее взгляд, такой же, как тот, что был сразу после того, как я поцеловал ее. Я хочу, чтобы она снова выглядела живой.
Она опускает стакан.
— Все хорошо. — Она начинает проходить мимо меня, и я упираюсь рукой в дверной косяк, снова преграждая ей путь.
— Нет, это не так. Я сказал тебе, что заеду за тобой, и я должен был забрать тебя, — говорю я. — Как ты вообще добралась до дома?
Она пожимает плечами.
— Я прогулялась.
— Но сейчас жарче, чем в аду.
— Просто немного теплее. И я сделала это, так что ты можешь перестать чувствовать себя плохо.
— Вайолет, мне очень жаль. — Я звучу так жалко, но мне все равно. Что меня волнует, так то, чтобы исправить это — исправить нас. И это осознание одновременно освобождает и чертовски пугает.
— Обещаю, все в порядке. — Она фальшиво, натянуто улыбается, затем ныряет под мою руку и уходит в комнату, закрывая дверь.
— Что это было? — спрашивает Сет, направляя пульт на телевизор.
Я качаю головой и иду к холодильнику за пивом.
— Я облажался.
Он хитро улыбается.
— Разве ты не всегда так делаешь? — спрашивает он, и Грейсон фыркает от смеха.
Я снимаю крышку с пива и закатываю глаза.
— Ха-ха, вы двое чертовски веселые. — Я подхожу и падаю на кресло, сбрасывая ботинки. — И почему ты вообще лежишь? В квартире беспорядок
— Мы ждали, когда ты приберешься, — говорит Сет, и Грейсон смеется еще громче. — Наша личная горничная.
— Очень мило с твоей стороны, — говорю я. — Использовать мою слабость к порядку, против меня.
Сет кладет пульт на подлокотник кресла и переключается на новости.
— Эй, тебе не нужно убираться. Ты можешь оставить все как есть.
Я оглядываюсь на коробки и скомканные газеты повсюду и двигаю плечами от дискомфорта, который это мне приносит.
— Я займусь этим сегодня вечером.