Судьба. Книга 1
Шрифт:
— Вах, пир мой! — с непритворным отчаяньем воскликнула Тачсолтан. — Я наверно сама рехнусь, если не увижу эту шлюху с распущенными волосами! — а она заплакала, сморкаясь в подол платья.
Ишан воровато покосился на её ноги, отвёл глаза в сторону.
— Не плачьте, Тачсолтан, я вам могу помочь. Слушайте меня внимательно и держите всё сказанное втайне.
Он наклонился к самому уху женщины, и, сладострастно подрагивая ноздрями, зашептал…
В субботу ожидали гостей. Проходя мимо возившейся у тамдыра Узук, Тачсолтан зловеще сказала:
— Что, потаскуха, с ума свести мужа задумала? Не дождёшься! Сама первая волосы
Узук проводила её отрешённым взглядом, ничего не поняв из сказанного, но сердце вдруг мучительно кольнуло предчувствием беды.
Аманмурад приехал вместе с ишаном Сеидахмедом. Не успели они выпить по одной пиале чая, как в комнату вошла Тачсолтан, багровея плитами лихорадочного румянца.
— Смотри сюда! — она протянула мужу сложенную треугольником бумажку. — В платке у этой… у потаскухи была завязана… Жалеешь её, а она в благодарность порчу на тебя насылает… Вот, полюбуйся!
— Что такое? — спросил Аманмурад, беря бумажный треугольник.
Тачсолтан дёрнула плечом.
— Откуда мне знать… Вот ишан-ага человек учёный, спроси у них.
Ишан развернул бумажку, повертел её со всех сторон, посмотрел на свет, и, видимо, испугался. Бородка у него дрогнула, глаза округлились, он торопливо подул сначала на одно, потом на другое плечо.
— Астагфурулла [106] !.. Вам покровительствуют эрены [107] , уважаемый Аманмурад. Вы избежали большого несчастья, благодаря заботам своей жены Тачсолтан.
106
Астагфурулла — выражение ужаса, мольба о спасении.
107
Эрены — мифические существа, покровительствующие людям.
Аманмурад чуть иронически сощурился.
— Вы говорите правду, ишан-ага?
— Да-да, это правда, истинная правда, — закивал чалмою ишан. — Страшный талисман вы держали в руках. Он даёт человеку неизлечимое безумие и отнимает у него мужскую силу.
Тачсолтан истерически ахнула, прикрывая рот рукай. Аманмурад посмотрел на бумажку со смешанным чувством превосходства и опаски, как смотрят на изготовившегося к нападению скорпиона. Он не очень верил в заговоры и молитвы, отдавая предпочтение деньгам и грубой физической силе, однако чего на свете не бывает — говорят, иногда и камень потеет. Может, в самом деле колдовство какое есть в этом талисмане.
— Страшный талисман! — повторил ишан, разглядывая бумажку так, будто не он сам писал эти каббалистические знаки три дня назад. — А ещё страшнее человек, который, нарушая заповеди пророка нашего Мухаммеда, причиняет вред сыну Адама с помощью колдовства, волхования и посредства дьявола, да будет имя его проклято во вселенной. Такой человек хуже прокажённого и дыхание его оскверняет мусульманина, как прикосновение к нечистому животному. Истинна мудрость прадедов наших, которые поучали: «Топи свинью, покуда она в болоте».
— Святой пир, спасите нас! — воскликнула Тачсолтан. — Вы мудрый человек — убейте талисман!
— Да-да… даруют мудрость тому, кто её желает, уважаемый Аманмурад, — пробормотал ишан. — Мы поможем. Я молитвой сниму силу заклятия, а потом талисман надо бросить в огонь и сжечь его…
— Потаскуху вместе с ним надо… — сказала Тачсолтан и осеклась
Узук всё копошилась возле тамдыров и, конечно, не слышала ничего, но сердце щемило и стучало где-то у самого горла гулко, предупреждающе. Молодая женщина давно свыклась с тоскливым ожиданием беды, сегодня оно было особенно острым. Прижимая локоть к левому боку, Узук подумала: «Смерть, что ли, за спиной стоит?», но подумала равнодушно, словно о ком-то постороннем, не о себе.
Сложив стопкой испечённый чурек, она понесла его в кибитку. И только переступила порог, как в глазах бесшумно полыхнули ослепительные огни, и Узук ринулась в чёрную бездну…
Очнувшись, она подняла голову, не понимая, что с ней и где она. В отверстие тюйнука лился ровный лунный свет, на кошме за границами светлого пятна белёсо маячили разбросанные чуреки. Что произошло?
Опершись на руки, Узук встала на четвереньки и невольно закричала: всё тело было сплошной болью, каждое движение отзывалось жгучим ожогом где-то глубоко внутри.
Лицо одеревенело, его словно стягивала какая-то маска. Узук провела по нему рукой и поняла, что маска — это кровь. В крови были руки, тёмные пятна покрывали валявшийся рядом обломок палки, которая была когда-то ручкой кетменя.
Стискивая зубы, чтобы снова не закричать, Узук с трудом поднялась на ноги. После душного воздуха кибитки прохлада ночи показалась целительным эликсиром Лукмана. Молодая женщина впервые вздохнула полной грудью, закашлялась, мучительно вздрагивая от боли, сплюнула сгусток застывшей крови. Дышать сразу стало легче, хотя всё тело дёргало, как созревающий нарыв.
Когда жизнь становится невыносимой, человек поддерживает её надеждами на будущее. Узук надеяться было не на что. Сухан Скупой продал её Бекмурад-баю, — она уже узнала истину своего похищения. Бекмурад-бай бросил Берды в страшный ашхабадский зиндан-тюрьму, откуда не возвращаются. Брат Бекмурад-бая изуродовал её жизнь, его жена наполнила дни Узук горьким ядом непрерывной травли. Второй брат убил отца и сделал изгнанником Дурды. Осталась одна бедная мать. Проклятый Сухан, вшивый хорёк, слюнявая, гнилая жаба! Всё из-за него началось, всё им порушено и поругано, всё он бросил на торную байскую дорогу, и байские ноги растоптали и любовь, и честь, и веру, в жизнь. Истоптали, смешали с пылью и конским навозом, заплевали зелёными шлепками жёваного наса… Где ты, мама, бедная хранительница бедной кибитки? Прости своей несчастной дочери этот миг. последнего отчаяния!..
Неожиданно загудел ветер, с шумом и треском продираясь сквозь спутанные им самим ветви деревьев. Большой и неуклюжий, он ломился напролом, не выбирая дороги, задыхаясь от быстрого бега. Его дыхание ударило Узук по лицу и она только сейчас обратила внимание, что ворот платья разорван почти до пояса и груди совсем обнажены. Похожие на две опрокинутые пиалы, они молочно белели в лунном свете, на левой безобразным пауком сидел кровоподтёк.
Узук стянула в руке края разорванный ткани. Тётушка Огульнияз пророчила много детей. Милая, добрая Огульнияз-эдже, нет их. Бесплоден бай Аманмурад, как откармливаемый к курбан-байраму [108] валух, наказал его аллах справедливым гневом, зря жён перебирает… Нет детей — и слава аллаху, что нет…
108
Курбан-байрам — праздник жертвоприношений, один из основных мусульманских праздников.