Судьбе вопрек
Шрифт:
Закрыла глаза.
Вдох-выдох. Сейчас я встречусь с ним. С мужчиной, которого должна полюбить. С Питером.
Сейчас я увижу его. Мужчину, которого люблю — Харви.
Но больше всего меня волновала реакция фета Сайонелла. Я намерено выключила планшет, чтобы не бередить душу и хотела увидеть его реакцию. Конечно, сквозь слепящие огни софит это будет сложно, но я постараюсь.
— До выхода три, два, один, пошла! — скомандовала помощница администратора и я, нацепив самую милую улыбку из всех, что имелись в моем арсенале, выпорхнула на сцену.
Возможно, у кого-то при виде многотысячной толпы сердце упадет в
А ведь снова вся в белом приперлась. Не на мои ли поминки? Она явно удивлена, увидев меня. Впрочем, все удивлены, в том и суть!
Массовка расступилась, я выбежала на авансцену, исполнила серию фуэте, встала в арабеск и моей талии коснулись уверенные руки Максимилиана. Глаза Харви хищно сузились. В этот момент отчаянно захотелось послать ему воздушный поцелуй, но ясное дело, я не могла этого сделать.
До антракта танцевала, словно поцелованная господом. Никогда прежде мое исполнение не было таким идеальным. Ноги летали к потолку, натянутые сильнее гитарных струн, пластика и гибкость восхитила бы любую змею, ну, а про чувственность я вообще молчу. Кто может лучше влюбленной женщины сыграть влюбленность?
— Аллевойская, я сражен! — признался Максимилиан, опустив меня за кулисами на пол. У нас полторы минуты прежде, чем снова выйдем на сцену. Я широко улыбалась, переводя дыхание и не сводя взгляда с сияющих карих глаз.
— Я в полном восторге! Это что-то удивительное. Невероятное! У меня даже слов нет!
— Не сольешься до конца постановки и главная роль во «Взрослые тоже верят в сказки» — твоя.
— Что? — я открыла было рот, но администраторша бесцветным голосом скомандовала.
— До выхода на сцену три, два, один, пошли.
Он взял меня за руку, мы, смеясь, выбежали на центр сцены, закружились в поворотах и пируэтах, я летала в поддержках и крутилась по всем направлениям, прыгала в жете и самых замысловатых фигурах, неизменно оказываясь в объятиях Питера, но думая, что рядом он — мой Харви, который перестал скрежетать зубами и пожирал меня взглядом. Я не могла дождаться антракта, чтобы снова очутиться в его объятиях…
Наконец, занавес опустился, предоставляя нам получасовую передышку. Я едва дышала — легкие горели огнем, щеки пылали, ноги дрожали, бок покалывало от боли, но это были приятные ощущения. Настолько приятные, что сейчас я не представляла себе, что можно быть более счастливой. Впрочем, то самое западло, которого я так боялась, по ощущениям приближалось все ближе и ближе, тревожным звоночком предчувствия звенело вдалеке…
Около моей гримерки уже толпились ребята, Оуэн и Лоби. Я не стала держать их на пороге, сразу пригласила внутрь и, предложив располагаться на диванчике, широко улыбнулась:
— Сюрприз.
— Отелепатеть!
— Оволосеть!
— Ну, ты, подруга, даешь! Это что ли твой фет Ронхарский?
— Ага.
— Я удивлена, что в тот раз ты вообще на работу пришла!
— А вам, понравилось? — посмотрела на дедушку, который сейчас улыбался так необыкновенно тепло, что хотелось броситься ему в объятия. Но я понимала — нельзя этого делать, ребята поймут неправильно, а разговор о наших родственных связях состоится лишь вечером.
— Если бы я знал, то привез бы самые прекрасные цветы в мире, чтобы выразить свое восхищение твоим исполнением партии Эллы. Я поверил. От первого движения до последнего вздоха поверил.
— Ваши слова — приятнее всех цветов мира, фет Сайонелл. Спасибо вам большое! Надеюсь, второй акт удастся станцевать ничуть не хуже!
Я никак не могла перестать улыбаться и щеки уже начинали болеть с непривычки. Рассмотрела, наконец, Альби и Тана. На сестренке бирюзовое платье в пол, синтетическое, но очень хорошего качества. Оно переливалось перламутровым цветом и сзади имело глубокий вырез, хотя спереди наглухо закрыто. А у сестренки хорошая фигура, должна сказать! Совсем скоро она начнет сражать мужские сердца!
Фрак на Тане сидел так, что закачаешься, а уж эта осанка! Склонила голову на бок и услышала:
— Фет Сайонелл рассказал, что носить фрак — настоящее искусство.
— И тебе удается его освоить, Танар. Мне нравятся изменения, которые в тебе происходят.
— Мне тоже, — серьезно заявил брат, от чего в груди разлилось тепло. Как же хорошо мне было в этот миг — не передать!
— Наверное, тебе следует подготовиться? — встрепенулся фет Сайонелл. — Как вы относитесь к тому, чтобы посетить буфет? — обратился к ребятам. — Кстати, Альбертина, знала ли ты, что буфет театра — идеальное место, чтобы найти себе достойного кавалера?
— И как понять, что он достойный?
Брат и сестренка помахали мне, и во все уши слушали приятный голос фета Сайонелла, который учил их премудростям жизни великородных. Вот только Лоби осталась в гримерке, а это значит, что Оуэн увел ребят, чтобы она могла сообщить мне что-то серьезное и, как пить дать, неприятное. Привет, западло. Я так и знала, что ты не заставишь себя долго ждать.
— Что случилось? — начала без обиняков, открывая запечатанную бутылку воды и предлагая подруге. Та покачала головой, потому я угостилась прямо из бутылки. Пить хотелось невыносимо, но нельзя напиваться, иначе только хуже станет.
— Я проверяла девушку. Ту, что ты просила. Бидди Вэльситх.
— Угу, — сделала еще пару маленьких глотков.
— Случайно ввела фамилию Вэльский вместо Вэльситх.
Я поперхнулась, расплескав воду по полу, и вытаращила глаза.
— Куда попал этот балбес? Нос ему расквасили? Так и знала, что…
— Он на сорок девятом этаже, — негромко произнесла Лоби и бутылка выскользнула из моих ослабших пальцев, легкие забыли как дышать, а щеки онемели от ужаса.
Сорок девятый этаж.