Судьбе вопрек
Шрифт:
Мы как раз танцевали сцену встречи Питера и Эллы после ее свадьбы. Она должна его оттолкнуть, он надеется, что все это дурной сон. Над головой что-то опасно скрипнуло. Макс поднял меня в поддержке, и мы побежали к кулисам, за которыми фет Дорский ожесточенно махал нам, чтоб убирались. Подняла голову — балка с софитами накренилась, мотнулась, но трос с телепатической подушкой, фиксирующий ее, из последних сил удерживали рейгверды. Кто-то повредил механизм! Это значит, что могло обрушиться все световое оформление. Неожиданно один из софитов сорвался и ударился о соседний, вызвав столп
Нашла глазами Зейду. Ехидна, приподняв бровь, и сложив руки на груди, глядела на меня с намеком. Точно она это устроила, чтобы продемонстрировать, что ее люди везде и до Тана с Альби, даже если они уйдут из театра живыми, как и до меня и Макса, добраться ничего не стоит. Харви то и дело вскакивал, связывался с кем-то по переговорному устройству, что бесило Зейду еще больше.
Перевела взгляд на лоджию ребят. Из-под ладоней брата струился черно-серебристый свет. Так вот кто помогает удержать конструкцию! Юный, но крайне догадливый маг-техник, на котором удивительно сказывается общение с моими любимыми мужчинами! Умничка, Тан. Что бы ни происходило, шоу должно продолжаться.
Брызнул столп искр в другой части сцены, за кулисами усилилась беготня — это техническая служба театра. Затем чуть сильнее загудели лампы, но слышно и видно только нам — световая составляющая надежно скрыта от зрительного зала оформлением и декорациями. И, вскоре, проблема была ликвидирована, а мы с Максом остались невредимыми.
Очередная передышка в две минуты, и мы за кулисами.
— Что происходит? — тут же нашла фета Дорского, но тот с каменным лицом ответил, что все под контролем. — Неправильный у вас какой-то контроль! На нас искры сыплются по всей сцене!
— Больше не будут. Проблема улажена. Нарушитель уже допрашивается.
— А… Гэлла?
— Эту женщину пока не удалось найти.
— Но… она же была, вы же сами видели!
Не могут же меня обманывать собственные глаза! Или могут? Нет, фет Дорский тоже видел костюмершу и яд в моих руках всамделишный был, ошибки тут быть не может, вот только если не Гэлла это вовсе была, а… сама Зейда? Да ну! В костюмерной на машинке тоже Зейда строчила? Отелепатеть. Или у меня енот в голове с ветром играется?
— До выхода на сцену три, два, один, пошла!
Я с траурным лицом вышла на сцену. Короткий сольный номер, после чего переодевание за сценой, финал на Льдистом утесе, поцелуй, занавес и поклоны на авансцене. Это значит, что совсем скоро я должна уничтожить Харви.
Этот танец сейчас я танцевала для него. Моя душа стремилась к любимому, стремилась выразить эмоции, ту боль, что я испытываю уже сейчас, тот ад, через который нам предстоит пройти обоим, тот огонь, что жжет меня изнутри. К концу номера в зале раздался рокот, и я поняла, почему. Мое тело сияло. Его словно охватил иллюзорный золотой туман, окутывающий меня коконом, при этом лигари почему-то сияли золотым светом, хотя вязь татуировок уже не была столь сильной. Затем узоры впитали золотой туман и пропали вместе с ним. Вот совсем пропали, словно и не накладывал их Оуэн.
Прощальный взгляд на Харви, что смотрел на меня с непониманием и тревогой и вот я уже за кулисами, стремительно переодеваюсь. Дори и вторая помощница перевязывают на мне пуанты, пока я сама через голову натягиваю другую пачку. Через голову, полную таким же туманом. Пустую, легкую и одновременно с этим невероятно тяжелую.
Три, два, один…
Плетусь на Льдистый утес, полная отчаяния и желания сброситься. Взбегаю по декорациям, расправляю в сторону руки, смотрю вниз… Даже мелькнула мысль, а что, если и правда сделать шаг? Всего один шаг?
Да ну, бред. Шею не сверну, только ноги переломаю, с такой-то высоты.
Закрываю глаза, натягиваю ногу, словно струну, поднимаю над обрывом, готовая скинуться. Чувствую на талии крепкие руки любимого. Питер дергает Эллу на себя, прижимает всем телом, шесть восьмерок, головокружительная поддержка над пропастью и… Я замерла. Сейчас от меня зависит судьба всех людей, что сидят в зале. Великородные не очень-то поощряют проявление чувств на публике, но разве у меня был выбор? Был он разве сейчас? Иного способа ударить Харви больней и придумать нельзя.
Я вложила в поцелуй всю возможную страсть. Он получился пылким, глубоким. Макс отвечал на него с жаром, полагая, что меня вели чувства, восторг, захлестнувший с головой, что я сошла с ума от успеха. Вот только это было не так. Краем глаза, до того, как закрылся занавес, заметила, как вскочил Харви, но Зейда дернула его за рукав и усадила на место, принялась что-то шептать, но он не слушал, лишь стискивал зубы и смотрел на меня взглядом, полным непонимания и обиды.
— Что это было Аллевойская? — прошептал Максимилиан, с удивлением рассматривая мое лицо.
— Слышишь это?
Тишина.
Один, два, три…
Страх, сомнение, ужас и паника от реакции Харви.
Грохот аплодисментов. К пожираемым меня эмоциям прибавился и восторг. Но какой-то неправильный, неуместный, ведь сейчас мы с любимым мужчиной зависли над пропастью и хрупкое «мы» готово разбиться на множество мелких осколков. Еще полтора часа назад я мечтала о свадьбе, хотя понимала, что это почти невероятно. Сейчас я мечтаю умереть на месте…
— Нас ждут на авансцене! — фет Ронхарский взял меня за руку и мы, сияя, как новенькие волары, явились публике.
Долго махали, долго кланялись, я даже улыбалась. Натянуто. Странно. До боли. Затем бросила взгляд в ложу Зейды, которая была недовольна. Очевидно, тот поцелуй не возымел должного эффекта, потому что дохлогрызка поганая с отвратительнейшей миной откинула корпус часов и похлопывала по красной кнопке, намекая, что готова в любой миг отправить всех присутствующих по грехам их, кого вниз, а кого наверх.
Я смотрела в глаза Харви и понимала — не смогу. Смотрела на зрителей, что сейчас, сорвавшись с мест, хлопали, кричали и свистели, словно не великородные, а самые обычные пустышки и понимала — должна смочь.