Судьбу свою найдешь
Шрифт:
Ведь перины-то у бабушки Яги заговоренные, на них сны такие снятся…
И можно подумать до утра, что завтра рассказывать. А утро вечера мудренее…
На этом связные мысли Василисы закончились.
Когда молоденькая ведьмочка улеглась спать, лесная ведьма Ядвига, которую обычно кликали не иначе как Яга, вытащила письмо дочери и стала его читать. А после прищурилась. Открыла окно и выглянула наружу.
Там как раз прилетел сторожевой ворон Василисы. Усталый, нахохленный.
– Тю, чисто курица, – усмехнулась себе под нос ведьма и поманила его пальцем: – Иди-ка сюда, милок.
Ворон прилетел, но неохотно. И подходил к столу, за которым сидела Ядвига, неуверенно и бочком.
– Ну, – сказала та, когда он замер против ее лица. – А теперь рассказывай.
И уставилась ему в глаза.
К тому моменту, когда бедный ворон осел на столе, жалобно топорща перья, кряхтя и кося глазами, ведьма уже имела полную информацию обо всем, что он видел. Правда, следовало сделать поправку на его личные оценочные суждения.
Ибо птица, она птица и есть, что ей понимать в большой политике.
– Иди, до утра больше не понадобишься, – махнула она рукой, отпуская ворона.
Просто удивительно, с какой скоростью тот умчался. Яга хмыкнула, глядя ему вслед, а потом задумалась. Были у нее и другие источники информации, независимые, так сказать. Постучала пальцами по столу, а потом спустилась вниз и вышла за ворота.
Разумеется, адских псов внутрь за частокол никто не пустил. Иначе не осталось бы ни одной живой птицы на птичнике. Научены горьким опытом, были уже случаи. Как только ведьма вышла наружу, оба пса подбежали и стали ластиться к ней. Она потрепала жутких красноглазых чудовищ по холке и улыбнулась:
– Побегайте, касатики, на свободе, а то Кантемира опять вас запрет. Но прежде…
Надо было послушать и посмотреть их глазами на ситуацию.
Через минуту она отпустила собак и вернулась за частокол. Поднялась к себе в горницу и отправила Кощею вестника с одной простой фразой:
«Видела тебя».
Пусть помучается.
А после со спокойной душой улеглась спать.
Из двух бессмертных братьев Кощей был старшим, но в силу своего темного дара и тяжелого характера давно уже жил в добровольной самоизоляции. И даже титул Верховного не носил. Ему это даром не сдалось, пусть величием балуется Дий. Он и при дворе-то появлялся, только когда Дий сбрасывал на него очередное щекотливое дельце.
Вот как в этот раз. Дий вызвал его и заговорил о том, что надо заняться младшей дочерью покойного Василия Болотника. Он ушам своим не поверил. Его аж передернуло.
– Ты ничего не путаешь? – спросил.
Дий насупился и сплел над столом пальцы корзинкой.
– Ничего. Не надо было б, я бы не просил.
Кощей тогда едва сдержался, чтобы не выругать брата по матушке. Помнил он то дело, в которое Дий его тогда втравил. Как будто мало было ему наложниц, закрутил любовь с лесной ведьмой накануне свадьбы.
Ах он, видите ли, увлекся. Кощей отказывался понимать.
Ну куда, спрашивается?! Знаешь же, что договор брачный еще до рождения твоей невесты подписан. И никуда ты не денешься, тебе нужен этот брак, нужен торговый и военный союз. А откажешься, получишь войну.
Так какого ж ведьме мозги морочил? Да, Дий оправдывался, что ничего-де ей не обещал, она все сама надумала. Может, и так. И не могла она не понимать, что выбор тут был очевиден. Между лесной ведьмой Кантемирой и елинской царевной Йерой Верховному придется выбрать политическую выгоду.
Да только ведьма не простила! А разбираться с ней, объяснять, доказывать пришлось Кощею. Которого она в итоге возненавидела, видя в нем источник всех своих бед.
Но больше всего Кощей тогда злился на брата за то, что тот просил еще напоследок письмо любовное передать Кантемире. Хотел бы он знать, что такого было в том письме, что разъяренная ведьма на него собак спустила.
И вот теперь Дий говорил ему, что надо бы заняться младшей дочкой Кантемиры?
– Ты сошел с ума, брат.
– За ней Болотное княжество, – упрямо проговорил Дий.
– А мне плевать!
– Тебе плевать, да!? – вдруг заорал Дий. – Конечно! Тебе хорошо! Это ведь мне пришлось против воли жениться! Это ведь я тащу на себе все бремя власти! А ты не хочешь сделать ничего.
– Я?! – обомлел Кощей.
Да он столько дрался на полях сражений, чтобы отстоять эту самую власть и расширить границы! Да он бич всех окрестных царств. Его именем младенцев пугают.
Верховный малость сбавил тон.
– Брат. Я прошу тебя всего лишь жениться.
Жениться?! Ему?!
Кощей вообще от женщин старался держаться подальше. Потому что вечного бабского нытья и пилежки не выносил, а еще больше его бесила их тупая жадность. Когда-то в молодости бывали у него метрессы, некоторые даже жили какое-то время у него в замке. Вернее, отравляли ему жизнь. После того как одну или двух случайно малость пришиб тьмой, желающих не осталось. А о нем прошла такая слава, что… Оно и к лучшему.
– Ладно, не хочешь жениться, – примирительно заговорил Дий, – так выкради ее.
– Что? – Кощей резко обернулся.
– Выкради, – продолжал тот, мягко поводя пальцами, как будто что-то гладил. – Переспишь с ней, тебе понравится, поверь, заделаешь ребенка.
– Что?!
– Или нет, – добавил, видя, что Кощей смотрит на него зверем. – Но выкрасть надо в любом случае. Это сделает Кантемиру покладистой.
А потом проговорил стальным тоном:
– Мне нужно это княжество.
– Ну и дерьмо ты, братец.
– Я Верховный, – проговорил Дий, вставая. – Говорю тебе как брату: не возьмешься ты, я найду других.