Судьбы, как есть
Шрифт:
— Нет, ты пойми, Артем, — настаивал на своих доводах Федор Матвеевич, — нет необходимости мне сейчас ехать, хотя я составил перечень вопросов, правда, без второго допроса Гарисова. Хмелюк подсунул его мне только тогда, когда я стал возмущаться, почему Гарисова допрашивали один раз и то через три недели после убийства. Вот только тогда и положил мне на стол второй допрос Гарисова господин Хмелюк. Темнит этот Савелий, ох и темнит. Совести у него нет, что ли?
Артем слушал Федора, опустив голову. Нет, он не мог приказать этому человеку ехать в Узбекистан. Артем не платит за работу Федора тех денег, которые берут адвокаты, работая по таким серьезным делам, а главное, Матвеич сам сказал, что это дело чести, помочь
Федор уловил настроение Шмелева. Немного помолчал и потом, вдруг вставая, сказал:
— Ладно, Артем, поеду, я ведь дал согласие. И не волнуйся, без результатов не приеду.
Когда Федор ушел, Артем еще долго сидел за столом на кухне и, внимательно изучив вопросы допроса Гарисова, еще раз убедился, насколько опытен и подготовлен во всех отношениях адвокат. С каждой встречей он все больше проникался к нему уважением и симпатией. Что удивительно, проживали они свои жизни в разных местах, на разных должностях, в разных системах, а понятия о чести, порядочности, сочувствии и взаимопомощи были очень схожи.
Артем также понимал, что адвокат помогает, но не в полную свою силу, у него своих дел полно. Шмелев цеплялся за все, он ни на минуту не отпускал всевозможные ходы и мысли в его голове. Его толкающая на справедливые поступки деятельность удваивалась в силу «ударного молота». Стоит только завтра не взять на контроль выезд, то может быть срыв. Артем рано утром, пятнадцатого июля, выехал в отдел, к Хмелюку.
Савелия Владимировича в кабинете не было, и Артем решил попытать счастье познакомиться с начальником первого отдела по особо важным делам. Анна Васильевна, на все про все, после знакомства, дала всего десять минут, но их встреча затянулась до получаса. Несмотря на обшарпанность внизу и на втором этаже, третий этаж выглядел неплохо, и в кабинете начальника отдела по особо важным делам было просторно и уютно, а уют этот создавала сама женщина, которую не зря кто-то порекомендовал в это кресло. Она была уже не молода, но энергична, ей можно было дать чуть больше 45 лет, но чувствовалась в ней хорошая хватка руководителя. Артем, несмотря на то, что вначале разговор не пошел, как он ожидал, но потом в процессе беседы понял, что у него теперь есть, кому рассказать правду об истинном положении дел в ходе расследования. Началник отдела произвела впечатление хорошего руководителя.
В Анне Васильевне чувствовалась положительная энергетика и коммуникабельность. Она совсем не зазвездилась в своем кресле, а было видно по папкам на ее столе, сколько у нее было сложных и неотложных дел помимо дела семьи Карделли. Она сказала, что дело взято под личный контроль самим Бастрыкиным.
Артем, довольный встречей, вышел из ее кабинета и решил проверить наличие следователя.
В его кабинете, за неубранным, видимо, еще с прошлого вечера, боковым столом, сидел молодой еще, чуть более тридцати лет человек. Это был вновь назначенный по делу оперуполномоченный из МУРа.
— Я потерпевшее лицо по делу жестокого убийства семьи Карделли, полковник запаса Шмелев Артем Викторович, — представился сразу Артем.
— Капитан Гусев, Руслан Степанович, — поднимаясь, сказал опер.
Они поздоровались.
— А где следователь? — спросил Шмелев.
— Он обещал скоро подойти.
В процессе дальнейшего знакомства, пока отсутствовал Хме-люк в своем неубранном кабинете, Артем узнал, что Гусев учился в Санкт-Петербургском училище ВВ МВД России, а его отец, Гусев Степан Иванович, — полковник запаса, служил на Северном Кавказе в должности заместителя комбрига и тоже во внутренних войсках, и Артем встречался с ним не один раз. Артем почувствовал наконец-то, идущую ему навстречу удачу. Этот среднего роста, худощавый и с приятным улыбчивым лицом молодой человек, который точно годится ему, Шмелеву, в сыновья, произвел впечатление спокойного и уверенного в себе человека. Он сразу напомнил ему Эдуарда Маркова. И от этого сходства повеяло надежностью, порядочностью и взаимопониманием. Бывает такое, глянешь человеку в глаза — и сразу понятно, есть контакт или его не будет. А тут сразу, через взгляд, через слово пошло какое-то доверие и добро к сыну ветерана боевых действий.
Глава 9
Признания Гарисова.
Капитан Гусев сказал, что его прикомандировали по делу к Савелию Владимировичу. Старший оперуполномоченный уголовного розыска внушал доверие, он был открыт и доступен, а когда зашел разговор о раскрутке Мормурадова, то уже не в первый раз, но теперь от нового для Шмелева опера услышал:
— Да им никто, как надо, заниматься и не занимался. Он водил и водит всех за нос. Видимо, авторитета со стороны правосудия он не узрел. Конкретики не было.
— А какой конкретики? — спросил заинтересованно Шмелев.
— А такой, — сказали, что переведут в худшую камеру, — надо перевести. Сказали, что начнутся прессовки и очень большие, они должны начаться, отправят жить у параши, надо отправить, тогда этот хам не будет просить денег на телефон, не будет твердить, что он не при делах и никого не убивал, а после первого пресса подпишет все. Он оставил свои следы, он изнасиловал Ольгу Карделли. Что ещё надо. Когда он почувствует сильную руку и человека слова, то начнет подумывать о нисхождениях и будет давать показания, — закончил уверенно капитан Гусев и добавил: Его пугали, но ничего не сделали.
— Скажите, а почему за такой длинный срок, более десяти месяцев так и не смогли его разговорить? — спросил Шмелев.
— Может быть, не хотели, а может быть, и не те люди с ним работали.
— Да какие же не те? Капитаны, майоры, полковники, — удивленно сказал Артем. Я почитал его показания, и он везде врет.
— Но это все прокуратура, видимо, и уголовный розыск. Очень хорошо могут с такими работать в тюрьме опера. У меня хорошие с ними взаимоотношения, среди них много способных и думающих сотрудников, мне бы надо набрать фото убиенных, экспертизу по изнасилованию, кое-какие другие факты и идти к одному из них. Надо ходить, надо беседовать, надо думать, искать слабые стороны и заинтересованность преступника.
— А у вас есть разрешение?
— У меня? Есть! Хоть каждый день с девяти до семнадцати часов, кроме субботы и воскресенья.
Артем, раньше только и слышавший, что с Мормурадовым контакта нет и что ходить к нему в СИЗО — только тратить время, после слов Гусева немного приободрился. «И они не ходили и не тратили время, полагая, что есть экспертиза ДНК, и всё теперь ясно, что посадят убийцу по полной. Вышка ему обеспечена. Три трупа — его рук дело. А он на суде отмолчится, и никто так и не узнает, что произошло в квартире», — рассуждал Шмелев.
Стала появляться надежда входа Артема, через Гусева, в тюрьму. Конечно, его самого никто и не пустит, а вот Гусев сможет через своих товарищей сдвинуть то, о чем мечтал давно уставший, как подводная лодка после длительного похода, полковник.
Отчаявшийся потерпевший, а снаружи таким он не выглядел, спросил Гусева:
— Капитан, как вы думаете, заговорит Мормурадов?
— Я не думаю, я уверен. Завтра его постараемся перевести в камеру, где мужики не любят насильников женщин и детей, — уверенно ответил Гусев. Да, я почитал первый допрос Гарисова, и скажу Вам точно, что он явно сдает Мормурадова. Выходит, что он пытается отвести свою причастность к убийствам.