Судьбы наших детей (сборник)
Шрифт:
— Ну? — Голос выдавал нетерпение и досаду. Был он хриплый, в нем таилось раздражение, звучали повелительные нотки; чуткости или терпению места совсем не осталось. — Вы нашли то, что, по-вашему, требовалось найти?
— Мы нашли то, что, по-моему, могли найти, — поправил Дон. — Какого ответа вы хотите?
— Вы что, спятили? — Пенн вскочил. — Вы же знаете, чт'o для нас главное. Найти Клайгера! Больше никакого ответа мне не нужно.
— Может, вам все-таки интересно, почему он сбежал? — спокойно возразил Дон.
Пенн
— Три недели назад Элберт Клайгер решил уйти из Дома Картрайта — и ушел, — сказал Дон. — С тех пор весь ваш аппарат только и делает, что ищет его. Почему?
— Потому что для нашей страны нет человека опаснее. — Пенн сказал это, как выстрелил. — Если он переберется на ту сторону и выложит там все, что знает, мы лишимся самого большого нашего преимущества в «холодной» войне, да и в «горячей», если она начнется. И вам, Грегсон, все это отлично известно.
— Да, мне говорили, — сказал Дон, не глядя на перекошенное лицо генерала. — Ну а если мы его найдем и он не захочет вернуться, что тогда?
— Сперва надо его найти, — мрачно отозвался генерал.
Дон кивнул.
— Так вот почему Бронсон ходит за мной хвостом? Вот почему во всех остальных группах тоже есть свой Бронсон? — Он не стал дожидаться ответа. — А вы никогда не задумывались, почему англичане отказались от своей пресловутой системы запугивания? Они с самого начала знали, что она бесчеловечна, но какое-то время от нее был толк — правда, недолго и не слишком большой. Не мешало бы нам извлечь из этого урок.
— Что за вздор вы несете? — Пенн вновь рухнул в кресло. — Никто не пытался применить эту систему против Клайгера. Я нашел его в захудалом балагане и дал ему возможность послужить отечеству. Клайгер согласился. Никто не посмеет отрицать, что мы дали ему гораздо больше, чем он нам. В конце концов, он ведь не единственный.
— В том-то и дело. — Дон поглядел прямо в глаза генералу. — Но ведь и остальным обитателям вашей казармы… виноват, Дома Картрайта, это, пожалуй, когда-нибудь надоест.
— Больше оттуда никто не уйдет, — отрезал Пенн. — Я утроил охрану и поставил секретную сигнализацию, так что теперь уж никто не проскочит.
Конечно, это означало махать кулаками после драки, но вслух Дон ничего такого не сказал. Когда на карту поставлены репутация и карьера Пенна, с ним нужно держать ухо востро. Ведь для генерала его карьера превыше всего, по сравнению с ней даже Дом Картрайта отходит на задний план. Да и может ли быть иначе, с горечью подумал Дон, когда вся работа военного аппарата зависит от хитросплетений политики. Каков человек, на что он способен — все это не важно, важно, какие у него связи и чем он может кому-то удружить. Дон не обольщался. Он им нужен, но, если Пенну понадобится козел отпущения, его в два счета осудят, заклеймят и выгонят вон. А время уходит.
— Клайгера необходимо найти. — Пенн барабанил пальцами по столу. — Почему вы не можете его найти, Грегсон?
— Вы
— С этой кражей… — Пенн вдруг вспомнил последние сообщения о Клайгере. — Ну еще деньги — я понимаю. Но зачем ему ваза? Он, наверно, просто сумасшедший?
— Нет, он не сумасшедший, хотя и не совсем нормальный. — Дон с силой придавил окурок в пепельнице. — И я, кажется, догадываюсь, зачем ему эта ваза. Очень возможно, он станет при случае собирать и другие такие вещи, сколько успеет.
— Но зачем?
— В них воплощена красота. Для знатоков и любителей подобные диковинки не имеют цены. А Клайгер, верно, из таких. Видно, он неспроста за ними гоняется — вот что меня беспокоит.
Пенн фыркнул.
— Мне нужно побольше узнать, — решительно продолжал Дон. — Без этого я просто охочусь за тенью. Мне надо попасть туда, где я смогу еще хоть что-нибудь узнать.
— Но…
— Это необходимо. Другого пути нет.
Никто не называл это тюрьмой. Никто не называл это даже объектом, все знают: объект — это нечто военное и весьма важное. Итак, это называлось Домом Картрайта, и проникнуть туда было чуть труднее, чем в форт Нокс, а выйти оттуда — куда труднее, чем выбраться из Алкатраса.
Дон терпеливо ждал, пока охрана проверяла и перепроверяла его пропуск, носила куда-то к начальству и снова проверяла. Все это заняло уйму времени, но в конце концов его привели к Леону Мэлчину; этот высокий, худощавый человек терзался неутолимой жаждой деятельности и не находил никакого утешения в полковничьем звании, которое ему было присвоено проформы ради и только сковывало его цепями армейской дисциплины, едва он пытался поступать как штатский.
— Генерал Пенн звонил мне, — сказал он Дону. — Я должен оказать вам всяческую помощь. — Он уставился на Дона сквозь старомодные очки. — Чем могу служить?
— Один вопрос, — сказал Дон. — Как нормальному человеку поймать ясновидца?
— Вы, конечно, говорите о Клайгере?
— Да.
— Никак. Это невозможно. — Мэлчин откинулся в кресле, в глазах у него блеснула насмешка. — Есть еще вопросы?
— Пока нет. — Дон уселся напротив и протянул Мэлчину сигареты. Мэлчин покачал головой и сунул в рот свою трубку.
— Я охотник, — без обиняков сказал Дон. — Я охочусь за людьми, и мне это неплохо удается, потому что у меня есть чутье, талант, уменье — называйте как хотите — разгадать ходы противника. Можете считать, что мне просто всегда везет. Каким-то образом, сам не понимаю как, я всегда знаю, что он сделает в следующую минуту, где и когда я его найду. Еще ни один от меня не ушел.
— Но Клайгер от вас уходит. — И Мэлчин кивнул. Казалось, он давно ждал появления Дона и этого разговора. — И вы хотите знать, в чем секрет.