Судьбы
Шрифт:
Но все это ждало их еще только летом, в августе. А пока занятия, сессия и практика. Но разговоры разговаривать можно и сейчас.
Бабушка Веры чувствовала себя все хуже. Руки в кистях очень болели, и ноги в стопах тоже. Она почти не ходила, а из дома не выходила вообще. Алексей приходил раз в неделю. Но проводимое лечение не помогало. Он снова приводил консультантов, но те только руками разводили.
Давали новые и новые обезболивающие и противовоспалительные, кололи витамины, и гормоны, но ничего не приносило облегчения.
Мама
Вера же помогала дома по мере сил. Котлеты научилась делать, суп варить, лапшу катать, но главным в ее жизни оставалась учеба.
С Олей они встречались не очень часто, больше время занимали подружки в институте. И хотя Вера была знакома с Олиными, и Оля с Вериными, но интересы не совпадали. Те, литераторы, не понимали медичек, и наоборот.
А еще образовались темы на которые подруги не говорили, и прежде всего о парнях.
О том же, что Алексей все время приглашает Веру на дежурства, Вера не говорила никому. Очень хотелось пойти и посмотреть, как все происходит в больнице на самом деле. Первый курс чисто теоретический и в стационарах студенты не бывали.
Но мама ее точно не отпустит, а бабушка еще и выговорит, все. Хотя ничего криминального в дежурстве нет. Это работа и все. Только работа. Почему они пытаются в этом какой-то еще смысл увидеть, Вера не понимала.
Но тут произошло еще событие, которое заставило и думать забыть о дежурстве и об Алексее тоже.
Мама пришла совершенно расстроенная из школы, и позвала Веру, чтобы поделиться новостями с ней и с бабушкой одновременно. Проблема касалась Алексея и его жены Наташи. А принес ее в их семью ни кто-нибудь, а Андрей. Он рассказал своему отцу, который работал в одной школе с Наташей, что у Алексея связь с медсестрой из отделения нейроонкологии. Причем, пока он работал санитаром в нейротравме, он ничего не говорил и не рассказывал, а как только стал студентом, так его прорвало на откровения, а его отец по секрету шепнул всем учителям школы. Кто из них донес информацию до Наташи, остается только гадать. Но факт в том, что донес. В результате между супругами состоялся скандал. Сначала один, потом другой, потом третий. Затем скандалы стали системой, и он ушел… Наташа утверждала, что она выгнала Алексея. И самое страшное, как казалось Наташе и маме, и бабушке, что ушел жить к той самой медсестре.
Они причитали, и осуждали его.
— Не понимаю, — вдруг возразила Вера, — а куда ему надо было идти? К друзьям? Так они все семейные. Выгонять не надо было. Она сама толкнула его к любовнице.
Дальше ее называли бесчувственной и глупой. Но Вера осталась при своем мнении. Бабушка убеждала ее в неправоте взглядов. Что она сухая и черствая, и совсем не сочувствует Наташе.
Что он просто гад, что у него двое детей, а он смотрит на медсестру. Вера согласилась, что о детях надо было
История с Алексеем и Наташей обрастала все новыми подробностями и событиями. Наташа подговорила дочь попросить отца вернуться. А с дочерью он встречался регулярно.
Он вернулся и почти месяц в семье был мир. Потом следующая ссора и он снова ушел.
Но тут Наташа обнаружила, что она беременна.
Как быть она особо не думала и сделала аборт. Но начались осложнения, и она в тяжелом состоянии попала в больницу. Оттуда она и позвонила Алексею на работу. Сначала поговорила с заведующим отделением рассказала о своем состоянии, а потом уже с ним самим.
Он пришел в больницу и сказал, что аборт она сделала зря. Надо было рожать, но это ее выбор и она его сделала даже не посоветовавшись с ним, и не известив его о ребенке. Что к ней он теперь точно не вернется.
Наташа ревела у мамы в кабинете. Мама была солидарна с ней и сочувствовала как могла несчастной брошенной женщине.
Потом она, конечно, приносила информацию домой. Возмущению бабушки не было предела, аж до слез. Она осуждала человеческую подлость в лице Алексея. И даже отказалась от его услуг в качестве врача.
— Хорошо, — сказала Вера, — кто придет теперь? Кто выпишет рецепт или принесет новую упаковку обезболивающих. Я не понимаю, он не твой муж, и из солидарности с глупой бабой ты будешь терпеть боль? А сможешь ли ты ее терпеть?
— Как у тебя язык поворачивается?! Как ты не понимаешь, она чуть не умерла после аборта, а он ее бросил.
— Не надо было делать аборт.
— А что по твоему надо было делать? Рожать?
— Да.
— То есть ты на полном серьезе считаешь, что при такой обстановке в семье, надо было оставить беременность и остаться одной с тремя детьми?
— Да. Я так считаю. Во-первых он бы остался с ней. Во-вторых он, как отец, имел право знать о ребенке и принимать участие в его судьбе. В-третьих она совершила убийство, а за убийство надо платить.
— Убийство?
— Да убийство! И не говори мне, что он не человек, такой же человек как ты и я. Если я вам буду не угодна вы тоже меня убьете?
— Не пори чушь! Чтобы рожать ребенка надо иметь соответствующие условия, а у Наташи их нет.
— Но ребенок уже был.
— Тем больший он гад. Предохраняться не мог что ли.
— То есть в том, что она убила виноват он?
— Да, когда ты родилась и тебе еще года не было, твоя мать думала, что беременная, я твоему отцу такой скандал устроила, так он все понял.
— Понял, настолько, что когда мне было полтора они разошлись. А теперь ты объясни. Какое право ты имела устраивать скандал моему отцу? У тебя своей жизни никогда не было, ты деда загубила, а он любил тебя всю жизнь. Матери жить не дала, чего ты хочешь? Чтобы я слушалась тебя. Так нет, я не такая, как вы, и такой как вы никогда не буду. Не хочу!