Судебные прецеденты для практикующих юристов
Шрифт:
Суд обоснованно квалифицировал действия Ж. С. А. по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 159, ч. 1 ст. 303 УК РФ, указав в приговоре место, время и способ совершения преступления, а также основания, по которым суд пришел к выводу об обоснованности такой квалификации, что опровергает доводы жалоб осужденного об отсутствии у него корыстного либо иного мотива на совершение указанных преступлений, а также об отсутствии самого события преступлений. При этом суд первой инстанции верно указал, что мошеннические действия Ж. С. А. выразились в том, что он, являясь представителем истца по гражданскому делу по иску ФИО2 к ООО «<иные сведения>» о возмещении материального ущерба, с целью взыскания денежных средств с ответчика
Источник судебной практики: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Волгоградского областного суда от 25.06.2012 по делу № 22-3178/12.
Место публикации: СПС КонсультантПлюс.
По делам о незаконном обороте наркотических средств всегда была актуальной проблема отграничения незаконного хранения от незаконного сбыта наркотических средств, в том числе в ситуациях, когда в совершении преступлений принимали участие пособники со стороны сбытчика либо приобретателя, поскольку в каждом из рассматриваемых случаев наказание за содеянное может существенно отличаться.
К. трижды сбывал по частям наркотик в рамках «проверочных закупок», а последняя часть наркотика массой 0,8510 грамма была обнаружена в ходе обыска у него дома. В результате К. было предъявлено обвинение в трех эпизодах покушения на сбыт наркотических средств, а по факту хранения дома части наркотика – в приготовлении к незаконному сбыту наркотика. Однако по результатам судебного разбирательства суд пришел к следующим выводам.
Признавая К. виновным в покушении на незаконный сбыт вещества массой 1,5215 г, содержащего наркотическое средство амфетамин массой 0,3693 г, и квалифицируя все три эпизода сбыта как единое продолжаемое преступление, суд в то же время установил, что в судебном заседании не нашел своего подтверждения тот факт, что остальную часть вещества – массой 0,8510 г, содержащего наркотическое средство – амфетамин массой 0,2401 г, то есть в крупном размере, обнаруженную при производстве обыска по месту жительства подсудимого, К. тоже предназначал для сбыта. В этом отношении суд учел, что в материалах дела не имеется доказательств, свидетельствующих о приготовлении К. к незаконному сбыту этого вещества. В частности, не установлено, что он имел с кем-либо договоренность о продаже этого наркотика или совершал какие-либо иные действия, указывающие на его намерение сбыть данное наркотическое средство.
Напротив, из показаний К. следует, что эту часть наркотического средства он хранил для себя и, в отличие от остальных частей, изначально предназначенных для сбыта, не разбавлял ее пирацетамом. Сбывать этот наркотик он не собирался. Эти утверждения подсудимого ничем не опровергнуты. Более того, они объективно подтверждаются материалами дела. Так, в обнаруженном в квартире К. веществе, в отличие от трех сбытых им до этого веществ, не обнаружен пирацетам,
Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16.01.2014 № 9-Д13-55.
Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. № 11.
Защита по делам по обвинению за применение насилия в отношении представителя власти обычно во всех случаях в той или иной степени связана с выявлением противоправных действий потерпевших. Следующий судебный прецедент Верховного Суда РФ не утратил своей актуальности и, несмотря на ссылки на утратившее силу законодательство, он может быть причислен к числу хрестоматийных примеров.
В суде было установлено, что 20 ноября 1996 года З. И., его жена, брат и мать в легкой степени алкогольного опьянения ожидали электропоезд на железнодорожной станции «Ростов». В это время к ним подошли работники милиции и потребовали у З. И. и его жены документы. Поскольку документов не оказалось, работники милиции К. и К. предложили супругам пройти с ними в дежурную часть линейного отделения милиции. З. И., его мать, жена и брат стали просить работников милиции отпустить их на электропоезд, однако К. и К. повели З. И. в милицию. Тогда З. О. потребовал отпустить брата. К. снял с пояса дубинку и замахнулся на него. В это время З. И. бросился на спину К., повалил его на землю и удерживал до тех пор, пока ему (З. И.) не надели на руки наручники.
Как видно из материалов дела, З. И., хотя и находился в легкой степени алкогольного опьянения, однако ни он, ни кто-либо из его родственников правонарушений не совершал, что подтвердил в суде потерпевший К.
Работники милиции в нарушение положений ст. 11 Закона РФ от 18 апреля 1991 года «О милиции», в которой дан исчерпывающий перечень оснований для проверки документов, потребовал от З. И. и его родственников предъявить удостоверение личности, а затем пройти с ними в отдел внутренних дел.
Потерпевший К. подтвердил, что З. И. повалил его только после того, как он замахнулся на З. О. резиновой дубинкой.
Никто из допрошенных в суде не утверждал, что З. И. нецензурно оскорблял работников милиции.
Ответственность же за применение насилия в отношении представителя власти наступает тогда, когда насилие является противодействием законной деятельности представителя власти, в том числе и работника милиции по охране общественного порядка.
Вывод суда о невиновности З. И. в инкриминированном ему деянии основан на его показаниях, показаниях потерпевшего К., свидетелей З. О., З. Н., С. и других доказательствах, анализ которых дан в приговоре.
Ссылки прокурора на имеющийся в деле по этому факту административный материал в отношении З. И. и его родственников безосновательны, поскольку содержащиеся в нем сведения противоречат материалам уголовного дела и обстоятельствам, которые были установлены в суде.
Несостоятелен и довод прокурора на отсутствие показаний в суде свидетелей Н. и М. (они не явились в суд), поскольку эти лица не видели, с чего начался конфликт, и их показания не могли повлиять на исход дела.
Таким образом, в действиях З. И. не усматривается противодействия законной деятельности представителей власти – работников милиции, в связи с чем оснований для отмены оправдательного приговора не имеется.