Судныи? день
Шрифт:
Большинство отцов учили своих сыновей заниматься спортом или стрелять перепелов. Я же рассказывал своему, как править миром. Его детство и так было далеко от нормального, и я чувствовал себя жестоким вором, лишающим его этого еще раз. Но наш мир, тот, в котором мы жили, тот, которым мы правили, никогда не должен был быть нормальным.
— Это не официально, пока тебе не исполнится двадцать пять лет. Я говорю тебе об этом сейчас, потому что, когда
— Ты хочешь этого? Если нет, скажи мне сейчас, и я освобожу тебя от всего этого. Я больше никогда не буду упоминать об этом. Ты сможешь прожить остаток жизни, как все остальные люди, — это убьет меня, но это был его выбор, не мой. Это был выбор, которого у меня никогда не было. Ни у кого из нас не было.
Каспиан, Чендлер и Линкольн прошли инициацию в тринадцать лет через кровопролитие. В тринадцать лет я присутствовал на своем первом собрании Братства, где двое мужчин были вынуждены сражаться до смерти. Все могло пойти гораздо хуже.
— Я хочу этого, — он расправил плечи и посмотрел на меня с уверенностью мужчины, а не тринадцатилетнего мальчика. — Я хочу быть готовым.
Я обнял его, а затем поцеловал в макушку. Мое сердце забилось от облегчения. Тревога, которая держалась в моих легких, ослабила свою хватку на моей груди.
Я отпустил его, взяв его лицо в свои руки.
— Ты будешь. Я позабочусь об этом, — я опустил руки, когда Лирика и Линкольн нашли нас. — Иди и приведи себя в порядок перед ужином.
Я обвил рукой талию Лирики и притянул ее к себе.
— Ты сказал ему? — спросила она, когда мы все смотрели, как Киаран идет обратно в дом.
— Пришло время.
Она прислонила голову к моему плечу.
— Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?
Линкольн поднес руку Лирика к своему рту, его пальцы переплелись с ее, когда он целовал ее кожу.
— У него два самых злобных ублюдка в мире, которые направляют его путь.
Я поцеловал ее в макушку.
— И самая свирепая женщина, которую я знаю, поддерживает в нем человечность, — я смотрел, как мой сын исчез в доме, как раз когда солнце скрылось в ночном небе. — С ним все будет в порядке.
Лирика поднесла свободную руку к животу, широко расставив пальцы.
— Хорошо. Потому что у нас на подходе еще один.
Я чуть не упал на колени.
— У нас?
Она пожала плечами, затем посмотрела на Линкольна.
— Или у нас.
— Пошел ты, — Линкольн посмотрел на меня, затем смягчил свой взгляд, вернувшись к Лирике. — Лучше бы у нее были зеленые глаза и кудрявые волосы.
Лирика усмехнулась, и мое сердце, блядь, разорвалось, взорвалось миллионом фейерверков в небе.
— У нас есть восемь месяцев, чтобы это выяснить.
Она. Он. Линкольна. Мой. Это не имело никакого значения. У Лирики был наш ребенок. Я поделился своим миром с Киараном, и он принял его свободно.
Это было доказательством того, что неважно, насколько ты сломлен, сколько теней окутало твое прошлое, или сколько демонов танцевало в твоем разуме, любовь всегда заставляет твою душу чувствовать себя как дома.
Когда дьявол влюбляется, это самая призрачная и прекрасная вещь на свете. И вам стоит ужаснуться, ведь ради нее он отправится в самые глубины ада. — Автор неизвестен.
КОНЕЦ
Дорогие наши читатели, спасибо вам, что читаете наши переводы, мы это ценим.
Если у вас возникли вопросы или пожелания — свободно пишите на канал t.me/ecstasybooks
ПРОДОЛЖАЙТЕ ЧИТАТЬ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ БОНУС!
БОНУСНЫЙ ЭПИЛОГ КИАРАН
Сегодня мне исполнилось двадцать пять лет.
В нашем мире это была важная веха.
В нашем мире каждый шепот твоего имени был сопряжен с дыханием страха.
Я хотел увидеть этот страх на лице Авы, услышать его, когда она выкрикнет мое имя.
Я наблюдал за тем, как она наставляет мою младшую сестру в течение нескольких месяцев. Она думает, что я не вижу, как она смотрит на меня. Она думает, что, надев эти узкие джинсы, я буду держаться подальше от ее сладкой киски.
Сегодня вечером я вступлю в Братство.
Завтра я сделаю ее своей.