Судный день
Шрифт:
Дети перебрались через мешки с бельем, устроились в пустом пространстве возле кабины и поставили несколько мешков перед собой. Ребекка тяжело дышала, и Ариэль взял ее за руку и крепко сжал.
— Всегда то одно, то другое, — пожаловалась Катрина, защелкнув пластмассовую крышку на распределителе зажигания и захлопывая капот. — Vielen Dank. [55]
— Bitte. [56] Обращайтесь в любое время. Может быть, хотите выпить после работы?
55
Большое
56
Пожалуйста (нем.)
— Посмотрим.
Катрина отпустила педаль сцепления и направила фургончик к тяжелым деревянным воротам и гранитным башням на въезде в лагерь Маутхаузен. Толстый охранник махнул ей рукой и направился в сторону туалета, чтобы перекурить. Катрина ехала медленно, ожидая, что ей откроют ворота, но высокий худой часовой спустился со сторожевой башни и подал сигнал остановиться.
— Was ist in der Lastwagen? [57] — требовательным тоном спросил он.
57
Что находится в грузовике? (нем.)
— Nur schmutzige Wasche.Только немного грязного белья для стирки, — ответила Катрина.
— Aufmachen! [58]
Катрина пожала плечами, вылезла из машины и открыла задние двери фургона.
Ариэль и Ребекка инстинктивно прижались к металлической стенке кабины. Один за другим охранник вытаскивал из грузовичка большие синие мешки, пока там не осталось всего два задних ряда. Внезапно он пристегнул к своей винтовке штык и ткнул им в щель между мешками. Ариэль и Ребекка вздрогнули, когда блестящее лезвие мелькнуло между ними, ударившись в тонкий металл кабины.
58
Откройте! (нем.)
— Entschuldigung. [59] Можно вопрос? — с равнодушным видом сказала Катрина.
— Was? [60]
— Я просто подумала вот о чем. Я обратила внимание, что в этих мешках находится форма оберштурмбанфюрера фон Хайссена. И, возможно, комендант не слишком обрадуется, если вдруг обнаружит в своем кителе дырку от штыка.
Эсэсовский охранник заворчал и вылез из грузовика.
59
Простите (нем.)
60
Что? (нем.)
— Грузите их обратно и уезжайте с дороги! — распорядился он и, развернувшись на каблуках, полез обратно на сторожевую вышку.
Ариэль снова сжал руку Ребекки. Второй рукой он нащупал карту, которую ему удалось спрятать от фашистов и которая по-прежнему оставалась у него в кармане.
Через полчаса Катрина остановила фургончик на обочине дороги в лесу. Она открыла задние двери и положила в кузов маленькую сумку.
— Здесь кое-какая одежда. Через пару часов мы будем в Вене, но я хочу, чтобы вы переоделись, пока мы будем ехать, потому что, как только вы выйдете из машины, вы сразу отправитесь на борт корабля.
— Спасибо вам, — ошеломленно сказал Ариэль. — Найдется у вас кусочек бумаги и карандаш?
— Да, минутку.
— Зачем тебе бумага? — спросила Ребекка, когда автомобиль снова выехал на шоссе.
— Я попробовал вспомнить те фигуры на карте, которую забрал немец. Папа говорил, что это очень важно.
Слеза капнула на бумагу, когда Ариэль, как смог, восстановил отобранную карту, однако ему удалось вспомнить только одно указание координат из трех. Закончив, он аккуратно положил обе карты в сумку, которую им дала Катрина.
Следующие два часа пути Ариэль смотрел в маленькое окошко и в конце концов начал узнавать отдельные здания.
— Я думаю, что мы уже возле порта, — шепнул он. Внезапно машина остановилась, и задние двери открылись.
На Вену опустился предвечерний туман; на тюках с шерстью бездельничала небольшая группа солдат: они курили и перебрасывались шутками. Никто не обращал ни малейшего внимания на небольшое поржавевшее грузовое судно для перевозки угля, которое терлось о старые шины, привязанные к опорам пристани. Из единственной закопченной дымовой трубы «Вильгельма Колера» тянулся дымок, сливаясь с окружающим туманом. Мощные бурые воды Дуная, оставляя за собой водовороты, обтекали проржавевшие борта старенького пароходика, а чуть дальше, посреди реки, вверх по течению куда-то плыла, пыхтя, почерневшая баржа, груженная лесом.
— Здесь последние двое, — сказала Катрина палубному матросу из Еврейского агентства в Вене. Затем она обернулась к Ариэлю и Ребекке. — Удачи вам, и да пребудет с вами Господь.
С этими словами Катрина ушла.
Матрос торопливо провел Ариэля и Ребекку по узкому трапу и закрыл их в трюме.
Исчезновение детей могло бы пройти незамеченным до самой вечерней переклички, но фон Хайссен продолжал злиться из-за пропавшей статуэтки. Убедившись, что отец семейства никогда не расскажет, где находится фигурка, фон Хайссен решил сделать так, чтобы Ариэль и Ребекка своими глазами увидели гибель матери, прежде чем включить их в список подопытных для доктора Ричтоффа.
Грозно завыла лагерная сирена, возвещая о побеге заключенных.
— Мы обыскали весь лагерь, господин комендант. Их видели, когда они грузили белье в фургон для отправки в прачечную, но потом они исчезли. — Брандт явно нервничал.
— А компания, которая занимается стиркой? — спросил фон Хайссен.
— Их обычный водитель не вышел на работу по болезни, а потом его сменщик пропал вместе с грузовиком, но часовой с башни настаивает, что он обыскал кузов, и это подтверждают и остальные охранники.
— За этим стоят евреи! — вскипел фон Хайссен. — Привести на допрос управляющего прачечной.
— Должен ли я проинформировать Вену?
— Нет! Я займусь этим сам, — заявил фон Хайссен, твердо решив не допустить появления позорного пятна в своем деле. Он использует свои личные связи в гестапо, чтобы перекрыть любые пути бегства через Вену или Стамбул.
— Вы хотите, чтобы эксперимент с этой еврейкой Вайцман был отменен? — спросил Брандт. — Доктор Ричтофф готов к началу.