Судья Шерман
Шрифт:
Ограничившись столь скудной трапезой, император покинул столовую и в сопровождении двух десятков слуг, помощников и просто ненужных людей направился в зал военной стратегии.
Там, среди множества карт, гигантских оптических построителей и голографических демонстраторов, император проводил каждое утро. По два, а то и по три часа своего лучшего по самочувствию времени Макариос уделял войне с гонкурами.
Когда принц только родился, война уже шла. Когда он закончил изучение школьных наук, она все еще длилась. А когда старый император передал ему
При появлении императора все офицеры в стратегическом зале вытянулись в струнку и запели гимн, однако это была только его укороченная версия. В свое время на сокращении церемонии приветствия настоял сам Макариос, поскольку полный гимн звучал не менее получаса.
После окончания формальной части приступили к осмотру театров военных действий.
– Хочу обратить внимание Его Императорского Величества на контратакующие действия по линии Харбин – Консеко – Юникон, – произнес престарелый адмирал Огюст, который воевал при трех императорах.
– И что же тут необычного? – живо поинтересовался Макариос. – По-моему, вполне стандартное развитие. Один к одному Мозельтская защита, которая имела место при моем деде – императоре Травлинге.
Стоявшие вокруг офицеры и чиновники дружно закивали, восхищаясь памятью и эрудированностью монарха.
– Так, но не совсем так, Ваше Императорское Величество, – возразил адмирал Огюст, который славился знанием утонченной военной интриги.
– Все было разыграно точно по канонам стандартной Мозельтской защиты, если бы не атака двух штартских флотов по вектору Е2-Е4-У3 – 60 градусов. Обратите внимание, как меняется соотношение сил, когда штартские флоты гонкуров устремляются к центру, разрубая наш правый фланг в плоскости угловых координат…
– Одну минуточку. – Император подошел ближе и стал внимательнее осматривать голографическую развязку, в которой с обеих сторон одновременно участвовали четыреста миллионов человек.
– Да, я вижу угрозу на ход G8 и перемещение двух авианосцев на Н2 – 45 градусов. Тут есть угроза прямого рассечения структуры и лишения наших войск связи с тыловым обеспечением.
– Отлично, Ваше Императорское Величество! – хриплым голосом воскликнул старый адмирал и захлопал в ладоши. – Немного я знаю людей, которые смогли бы разглядеть такое развитие событий.
– А по-моему, это вполне очевидно, – улыбнулся польщенный император. Похвала Огюста дорогого стоила даже для него.
– Ну а что же из этого вытекает, дорогой Макариос? – спросил Огюст тем же тоном, каким, бывало, спрашивал у юного императора о приготовленном уроке по тактике.
– Нужно контратаковать, – уверенно произнес император, глядя на схему. – Контратаковать и одновременно произвести рокировку – переводом тыловых судов на К8 и К9 и уводом на фланг ударных кораблей Двадцать восьмого и Пятьсот десятого флотов.
– Что поможет восстановить связь с тыловыми структурами и поставить на пути прорвавшегося врага наиболее боеспособные
– Очень хорошо – отсылаем команду на место, – сказал адмирал и кивнул офицеру, отвечавшему за доставку секретных указаний непосредственно войскам.
– Прошу вас к следующему стенду, Ваше Императорское Величество, – произнес Огюст, и все перешли к схеме нового сегмента опустошающей войны.
На этот раз задача была не так сложна, и рекомендации были выработаны незамедлительно. Все двинулись к следующему голографическому построителю, когда сквозь толпу военных экспертов пробился человек из Главного политического управления. Этот курьер был в чине бригадного генерала, и его лицо горело от возбуждения.
– Слушаю вас, генерал, – сказал Макариос, поняв, что сообщение чрезвычайное.
– Ваше Им…ператорское Велич…ество, – начал заикаться генерал. – Поступило сообщение, что… возможно, найден субъект, отвечающий всем признакам… я боюсь даже подумать – Судьи Шермана!..
– Судьи Шермана!!! – хором повторили все присутствовавшие, и сразу после этого воцарилась мертвая тишина.
– Возможно ли это, Ваше Императорское Величество? – первым заговорил адмирал Огюст. – Возможно ли, что появится некто, кто сумеет остановить войну? Мы воюем четыре тысячи и еще восемьсот лет, и я не могу себе представить, что это прекратится…
– А я могу, – неожиданно сказал император. – Я могу, адмирал, потому что с детства грезил миром и мне очень хотелось узнать, что это такое – жить без войны и не решать каждый день эти задачи, похожие на шахматную игру, легкие задачки, стоящие нам десятки миллионов жизней каждую минуту.
Император перестал говорить, огляделся и немного смутился, увидев перекошенные от потрясения лица военных.
– Впрочем, это только предположение, господа, – приободрил он своих подданных. – Ведь это может быть ошибкой!..
– Может быть ошибкой!.. Может быть ошибкой!.. – подхватили военные, боясь расстаться с привычной моделью хрупкого и зловещего мирка.
– Продолжайте без меня, адмирал. Я вам полностью доверяю, – сказал император и покинул зал.
Оказавшись в своем рабочем кабинете, он затребовал самую полную информацию об архидоксе, который, возможно, мог стать новым Судьей Шерманом.
И вскоре свежеотпечатанные листы, надушенные желтой розой, легли на широкий стол монарха. Едва он начал их изучать, явился старый Трилл и принес горячее молоко.
– Ты уже слышал? – спросил его Макариос.
– Да, Ваше Императорское Величество, – грустно кивнул слуга.
– Так отчего же ты невесел?
– А чего же мне веселиться, Ваше Императорское Величество. Я всю жизнь прожил при войне, а вот на старости лет неизвестно, что получится.
– Если все хорошо сложится и Судья окажется настоящим, наступит мир, старик! Разве не это нужно людям?..