Сугубо финский попаданец. Дилогия

Мостовский Евгений ""

В мае Геринг сдержал свое слово, за один миллион восемьсот тысяч долларов Германия продала 36 бывших чешских бомбардировщиков и еще четырнадцать пообещали предоставить до конца июля.

Финляндия готовилась отстаивать свою независимость.

16 глава. Балтийское небо

Лейтенант Микки Клепфиш больше всего любил три вещи: женщин, подраться и фотографию. В данный момент, находясь на высоте 4 тысячи метров он занимался своим третьим любимым делом — фотографировал. Правда объект сегодня был не очень фотогеничный, наполовину скрытый облачностью аэродром истребителей ПВО Ропша, Ленинградской области.

Делал это Микки далеко не первый раз, вместе с капитаном финских ВВС Армасом Эсколой они совершили весной и летом 1939 года на самолете СБ с немецкой

фотокамерой «Цейс» 3030/50 двенадцать удачных разведывательных полётов. Летали над советской территорией, включая Ленинград, Кронштадт и Петрозаводск. Впрочем удачными эти полеты были относительно. То пленка была смазана, то объект оказывался прикрыт облачностью. Хороших снимков они привозили примерно половину от сделанного. Выручало то, что их СБ был советской сборки и ни чем от своих русских близнецов не отличался, опознавательных знаков они не несли и в общем для советской ПВО были не заметны. Тем не менее снижаться ниже 6 тысяч метров не рекомендовалось, если их собьют, то будет грандиозный политический скандал, да и оказываться в руках у русских Клепфишу совсем не хотелось. В Советском Союзе Микки пришлось побывать в 1937 году, когда в составе группы финских летчиков и механиков проходил обучение под Киевом, а затем получал самолеты в Москве. Социалистическая действительность молодому авиатору совсем не понравилась, для себя еще тогда он решил, что нужно держаться подальше от этих странных строителей коммунизма. Хотя женщины в России были намного красивее финок и шведок, не говоря о том, что намного более доступны. Перспективы попадания в плен к «красным» они несколько раз обсуждали с Армасом, который тоже побывал в СССР и решили, что в критической ситуации на вынужденную посадку не пойдут, лучше разобьются вместе с самолетом.

Вот перед такой дилеммой они оказались в своем тринадцатом полете. Тогда, 5 сентября 1939 года, их задачей было отснять истребительные аэродромы Ленинградской зоны ПВО. Пользуясь своей безнаказанностью, снизились до трех километров и сделали ряд замечательных кадров, когда стрелок сержант Морски проорал по СПУ — «На семь часов тройка «Кертисс»!» Так по испанской привычке называли И-15. Эскола дал полный газ моторам и с набором высоты начал отрываться от бипланов. Все бы наверное кончилось легким испугом, но их пилот выбрал направление на Ленинград! Сам Микки это тоже сообразил не сразу, а только тогда, когда увидел звено «Рата» чуть выше справа. «Ястребки» шли на перехват. Теперь орать пришлось уже ему — «Влево! Быстрей! Нас сейчас собьют!!!» Как будто услышав его крик, ведущий И-16 дал длинную очередь, по фюзеляжу горохом пробарабанили пули. Бомбардировщик завалился на крыло и под углом градусов 40 посыпался к земле. Что — то неразборчивое прокричал Армас, — «Конец, долетались!» — мелькнула в голове у лейтенанта, но им повезло, когда самолет с трудом выровнялся на высоте двести метров, сзади никого не было. Они потихоньку поплелись в сторону границы, через двадцать минут, капитан попросил — «Мик, возьми управление, я ранен». В кабине штурмана был дублирующий штурвал и педали. Микки довел самолет до своего аэродрома и аккуратно сел, Эсколу увезли в госпиталь, а аэродромы так и остались не сфотографированы.

Через два дня лейтенанта вызвали в штаб ВВС на аэродроме Утти. Разговаривал с ним командир Отдела спец-операций полковник Юрье Опас, спросил как себя чувствует после первого боя. Клепфиш браво ответил в том духе, что — «Отлично. Готов.» — Ну и так далее. Улыбнувшись, полковник поинтересовался, летал ли лейтенант на «Пири»? Мик ответил, что — «Да, пару раз на месте штурмана, пилотировать не приходилось.» В ответ его «обрадовали», — «Что теперь придется». Так Клепфиш оказался в одном из трех звеньев «Тяжелых истребителей-разведчиков». Пилотом у него стал молодой и симпатичный лейтенант Пер-Эрик Совелиус. Свою камеру Микки сняв с СБ переставил на «Пири» и начались тренировочные полеты. Новый самолет Мику понравился, в отличие от русского бомбардировщика ни от куда не дуло, сидели они с пилотом спина к спине, так что общаться можно было просто — голосом, фотокамера стояла у штурмана между ног и снимать надо было вертикально вниз, над головой была своя, откидывающаяся вбок секция прозрачного фонаря, по бокам и внизу были овальные иллюминаторы. Что бы стрелять из хвостового оружия, нужно слезть с штурманского креслица,

встать на колени и лечь на живот, голова и плечи оказывались в прозрачном конусе с хорошим обзором и углами наведения пулемета. Эрик дал Микки два вывозных полета, ни чего особенного, взлет-посадка. Машина была устойчивой на всех режимах, посадочная скорость немного больше чем на СБ, зато на четырех с половиной тысячах их птичка неслась быстрее 500 км/час и это при таких же моторах, что и у скоростного бомбардировщика. У русских так быстро еще ни кто не летел, это внушало чувство превосходства. Вооружение тоже было отличным, на их самолете для стрельбы вперед стояла пушка 20 мм «Испано» с 60 снарядами и два пулемета. В общем Клепфиш посчитал, что ему повезло.

17 сентября все экипажи, которые были на аэродроме собрали на брифинг, выступил командир Отдела, сказал что: — «Дело-дерьмо, красные решили помочь наци и напали на Польшу, полякам теперь точно крышка, а «лягушатники» с «лайми» даже не чешутся.» После брифинга их с Совелиусом оставили и сказали, что завтра надо лететь и сфотографировать эти гребаные аэродромы. Если опять перехватят, стрелять и уходить. Похоже игры закончились, дело пахнет войной. Отснять предстояло три аэродрома- Манушкино, Ропша и Витино. Горелово и Углово Эскола с Клепфишем сфотографировали в прошлый раз.

Вот теперь, на высоте 4 километра, Микки пытался сделать приемлемые снимки аэродрома Ропша. Получалось не очень, облачность, что б ее!

— Эрик, давай еще снизимся, облака мешают.

— Мик, оно конечно давай, ты начальник, но ведь подловят.

— Насрать! Уйдем! Это последний на сегодня. Не успеют.

— Ну-у давай.

Они снизились до трех тысяч и Совелиус как по нитке повел машину на скорости 320 км/час. Клепфиш запустил камеру, все было просто отлично!

Кроме одного, их характерный силуэт «рама» наконец-то заметили, в мощный объектив лейтенант отчетливо увидел три пыльных хвоста ползущих по взлетной полосе, понятно — перехватчики.

— Эрик, готово! Валим отсюда, да побыстрее!

«Пири» бодро заревел моторами и пошел на высоту, ложась на курс к Финскому заливу. Микки полез в блистер к пулемету. Минут пятнадцать ни чего не происходило, штурман уже решил что на этот раз пронесло, когда в наушниках раздался голос пилота.

— Мик, звено истребителей, ниже триста, на встречнопересекающихся, готовься!

— Давай выше.

— Что б я без твоих советов делал? Маску одень.

Они набирали высоту, И-16 не отставали идя чуть ниже и на удалении около километра. Таким порядком все четыре самолета прошли береговую черту и обогнув Кронштадт стали углубляться в открытое море.

— Эрик, как ты думаешь, так они нас до Хельсинки провожать будут?

— Это ты у них спроси.

Спрашивать не пришлось, «Рата» заложив пологий правый вираж отвалили в сторону материка. Минут через десять финны тоже развернулись в сторону Койвисто.

После того как проявили пленку Микки понял, рисковали они не зря, все три аэродрома были забиты самолетами. «Сдается они сюда прилетели не для авиационного парада» — рассуждал про себя лейтенант, — «ох, придется воевать и похоже скоро». Эту несложную мысль, наблюдатель-фотограф донес до своего пилота, тот глубокомысленно помолчал и неожиданно предложил:

— Давай Мик, займемся с тобой пилотажем, а то ты и сесть на «Пири» по человечески не можешь.

Микки был восхищен глубиной мысли друга и молча полез в кабину, учить расположение приборов.

17 глава. В гостях у разных ликов Сатаны

23 августа 1939 года в Москве произошло событие давшее старт второй мировой войне. Событие это называлось «Пакт Рибентроп-Молотов». Вместе с Пактом были подписаны «Секретные протоколы», по ним в сферу интересов Советского Союза кроме всего прочего отходили три прибалтийские республики и Финляндия.

Для Маннергейма это событие послужило началом запуска ряда мероприятий. Уже 25 августа началась операция «Poland». Суть операции заключалась в следующем — использование ресурсов Польши, оставшихся после военного разгрома.

29 августа Военно-морской атташе Финляндии посетил командующего Польских ВМС контр-адмирала Унруга, результатом их встречи стало небольшое изменение в приказе на интернирование — «….. Разрешаю, на свой страх и риск интернироваться в нейтральных Швеции или Финляндии…».