Сухой колодец
Шрифт:
Алиса заглянула в нижние секции – такие же банки. Только если в верхних преимущественно было жидкое содержимое, то внизу – сухое. В некоторых из них девушка узнала сухие травы. Одна банка показалась ей интересной – сквозь прозрачную стенку был хорошо различимы крупинки гранулированного растворимого кофе. Алиса открутила крышку, понюхала – точно кофе. Победно вскликнула.
Кипяток, как и положено, растворил гранулы. По комнате расползся кофейный аромат… и еще какой-то посторонний запах. Алиса подозрительно принюхалась, помахала рукой над паром, идущим от кружки. Так и есть – запах, похожий на аромат жаренных семечек едва пробивался сквозь плотный кофейный дух.
Алиса
Распахнув одновременно все шкафы, Алиса застыла перед буфетом, оценивая предстоящий объем работ. Десятки банок, от крохотных до трехлитровых. И все нужно открыть, вылить в нужник, а банки уничтожить. Тяжело вздохнув, Алиса выдвинула узкие ящички, спрятанные за нижними створками, ожидая и в них увидеть, если не банки, то свертки или пачки. К счастью для нее, там не было ничего необычного, здесь баба Тася ничем не отличилась от других тысяч хозяек. Один ящик был доверху наполнен пластиковыми и металлическими крышками, в другом ждали повторного использования полиэтиленовые пакеты всех цветов. А вот третий служил складом для канцелярских принадлежностей и стопки исписанных обычных ученических тетрадей.
Заинтересовавшись, наверняка тут рецепты зельеваренья, Алиса открыла верхнюю тетрадь. В надежде найти, от чего помогает растворимый кофе с жаренными семечками, девушка пролистала три тетради. Разочарование настигло ее еще после первой, но она добросовестно продолжала переворачивать страницы. Слова были настолько сокращены, что записи больше походили на шифр, некоторые закорючки даже напоминали знаки стенограммы.
Последняя тетрадь в широкую линейку и вовсе была пустой. У самого корешка виднелась бахрома оторванной бумаги. Должно быть, баба Тася использовала эту тетрадь, вместо блокнота с отрывными листами. Девушка вспомнила, что баба Тася упорно продолжала игнорировать современные возможности связи и предпочитала сообщать новости в письмах написанных от руки. С одной стороны, Алиса любила доставать такие письма из почтового ящика, а с другой стороны, очень часто оказывалось, что не все письма доходили в должной последовательности или не доходили вовсе. Отец добродушно ругался на бабушку, но переубедить ее так и не смог.
Солнце перевалило незримую черту зенита и с интересом заглянуло в окно. Потревоженные микроскопические бумажные пылинки заплясали в желтом луче, стараясь спрятаться от взгляда. Глянцевый бумажный лист под ярким светом вдруг растерял свою гладкость и покрылся едва заметной паутинкой теней, лежащих ровными рядами между строк. Алиса заинтересованно покрутила листок. Вдавленный след от шариковой ручки. Такие остаются на нижнем листе бумаге, когда человек пишет с нажимом по верхнему.
Последнее письмо бабушки, догадалась Алиса. Интересно, мы его получали, или это письмо еще до нас не дошло? Зажав тетрадь в руке, Алиса подставила ее под прямые солнечные лучи. Поэкспериментировав с наклоном, она смогла разобрать лишь одно слово в самом конце письма, видимо написанное с особым рвением – "приезжай!".
На глаза девушки навернулись слезы. Алиса точно знала, что письмо с требованием навестить ее, они до сих пор не получили, иначе непременно выполнили бы просьбу бабушки.
Чтоб развеять накатившую хандру, Алиса, подхватив полбулки хлеба, отправилась к деревенскому пруду. Неглубокий водоем, затянутый ряской и окруженный, как солдатиками, коричневыми макушками рогоза привлекал домашнюю водоплавающую птицу со всей деревни. Бабушка
Алиса была городская. И да, она испытывала странное удовлетворение, когда кормила и без того тучных птиц.
Хлеб быстро кончился, высокомерные гуси и щекастые утки мигом потеряли к ней интерес, занявшись своими птичьими делами.
Алиса присела на траву, наблюдая за размеренной суетой разномастной стаи.
За спиной накатил и вдруг замолк треск мотоциклетного двигателя. Алиса, прищурив глаза и сделав из ладони защитный козырек от солнца, посмотрела на дорогу. Участковый выбрался из люльки и дальше пошел пешком, даже не взглянув в ее сторону. Водитель же, направился к ней. Алиса молча ждала его приближения. Низкое солнце слепило глаза, и лица человека было не разобрать. Неприятная догадка подтвердилась, стоило мужчине приблизиться – ее вчерашний чокнутый знакомый.
– Смотрю, ты не торопишься… – с ходу заявил он, загородив ей вид на пруд.
Вступать с ним в пререкания было заведомо проигрышным делом, он явно не собирался стеснять себя в выражениях.
Алиса вскочила на ноги, быстро отряхнула колени от налипших травинок, развернулась, собираясь молча уйти, как он, сделав два широких шага, преградил ей путь.
– Куда же ты побежала? Бабкины закрома подчищать? Еще не все обшарила?
– Тебя это не касается.
– А кого касается? Вы, городские телки, только и появляетесь там, где маслом намазано, да чтоб пожирнее…
На языке у Алисы сразу завертелись злые, обидные слова про деревенских ленивых мужиков. С трудом сдержавшись, не хотелось наколоть обстановку – слишком разные у них были весовые категории и она заведомо окажется в проигрыше, Алиса разумно спросила:
– Какое тебе дело до меня? Лично я, что сделала тебе плохого?
– Мне? Ничего! Ты никому ничего не сделала! И когда бабка твоя в одиночестве умирала – ты тоже ничего не сделала! Убирайся отсюда по-хорошему, пока в коровьи лепехи не вляпалась по незнанию. Не отмоешься потом.
Резко отвернувшись, чтобы не показать мужчине вдруг подозрительно заблестевшие глаза, Алиса сжала зубы. Намеренно или нет, но он ковырнул еще открытую рану в душе. Ей и без его слов было невыносимо стыдно перед собой, перед бабушкой.
– Что, все? Плотину прорвало? К дядьке жаловаться побежишь?
К дядьке жаловаться? Как же ее бесят самодовольные самцы! Кровь вскипела в жилах и, забыв об осторожности, она прошлась по нему не печатными словами, зацепив всех его родственников до седьмого колена. Затем, решительно толкнув в грудь немного обалдевшего от такого отпора мужчину, Алиса освободила себе дорогу.
Он что-то еще прокричал ей вслед, но бушующий адреналин у нее в крови не позволил расслышать что именно. Строевым шагом, задрав подбородок, она победительницей покинула поле боя.
Вечерело. Тень Плешивой горы наползала на деревню, покрывая дом за домом. Близкие сумерки напомнили о голодном звере, и между лопаток протянуло холодком.
Стас заблаговременно сошел с тропы за густоту елей, едва услышав трескучий звук мотоцикла. Старый Урал с коляской бодро протарахтел по тропике, везя на себе двух седоков. Участковый на кочках то и дело задирал кверху руку, придерживая фуражку. Неожиданно для глухой провинции, водитель соблюдал правила безопасности и черно-белый шлем блестел на его голове, как полированный футбольный мяч.