Сухой закон
Шрифт:
Торнстон, тем временем, развернул моё эмигрантское удостоверение и прочитал:
— Алекс… Алекс-ей Соколов. Русский. Эмигрант.
— Ого, русские повадились толкать бухло в моём округе. А ты знаешь, что за это полагается штраф или тюрьма? — изгалялся Барнс.
— Я не знаю, о чём Вы говорите, сэр, — я старался произносить всё как можно более спокойным тоном. Не хватало ещё, чтобы они начали обыскивать машину, и нашли деньги. Кто его знает — как тогда всё повернётся. Лучше бы нам попались какие-нибудь грабители, ей-богу! Нас бы не стали обыскивать, а я уже открыл бы огонь
— Всё ты знаешь, русский! Ты продал виски Глену и его компании. Эти уроды уже достали меня своим неуважением, — злобно прогудел Барнс.
Вот оно в чём дело… Похоже, нас или сдали, или срисовали. Вопрос только — когда и как? Вот тебе и поездочка.
— Сэр, с документами на Кольт всё в порядке! — удивлённо произнёс молодой напарник злобного копа и поднял на меня задумчивый взгляд. Этот паренёк, похоже, ещё не до конца тупой и не испорченный.
— Это ерунда! — отмахнулся Барнс, — Если я обыщу машину, я точно найду что-нибудь противозаконное, у меня на такое чуйка! — по двусмысленному намёку помощника шерифа было понятно, что если он захочет, то подбросит нам в «Шеви» что угодно. Дело принимало скверный оборот.
— Сэр, у этого при себе только справка на восстановление документов! — подал голос Торнстон, достав и развернув документы Гарри.
— Чёрт возьми, какая ещё справка? — раздражённо проговорил помощник.
Я уже понял, что весь этот спектакль был разыгран только для того, чтобы развернуть нас лицами к грузовику и обыскать. Служитель закона изначально не собирался нас отпускать.
— Он бездомный, сэр.
— О как! Бездомный! Значит, скорее всего, ворюга!
Логика, конечно, у этого Барнса…
— Я не преступник, сержант, — глухо проговорил Гарри.
— Что ты сказал, шваль? Я давал тебе слово?! Я разрешал говорить тупому бродяге? — внезапно разъярился Барнс и с размаху полоснул дубинкой по спине ветерана. А затем добавил дважды по ногам. Гарри упал на колени, не ожидая такой подлости. Ещё один удар прилетел по плечу.
— Что ты делаешь?! — заорал Мишка, отходя от капота. Лицо его побагровело от бешенства. Не выдержал мой правдолюбивый друг.
— Закрой рот и встань обратно! — в исступлении взвизгнул Барнс и направил револьвер на Рощупкина, — Живо! Торнстон, держи их на мушке!
— Вы оба! На колени! Руки за голову, руки за голову, я сказал! — заорал на нас младший патрульный, и мы с неохотой бухнулись коленями в грязь на обочине.
— Вы действуете незаконно, сержант! — проговорил я. Внутри клокотала злость. Я прямо физически чувствовал, как и Мишку рядом распирает ярость и готовность кинуться на полицейских. Но мы были безоружны.
— Я ЗДЕСЬ ЗАКОН! Вы меня поняли?! — брызжа слюной, кайфовал Барнс. Видно было, что ему доставляет это удовольствие.
И он начал пинать упавшего на землю Гарри.
— Где бухло?! Вы знаете, на чьей Вы территории?
— Мы не… бут…легеры… — сипло протянул Гарри, тут же оборвав свою речь из-за удара носком ботинка под дых.
— Врёшь, сволочь! Это мой округ! Где бабки?
— Оставь его! Мы просто купили сока! — закричал Мишка.
Барнс снова направил ему ствол в лицо:
— Открой рот!
— Что?
— Я сказал. Открой. Рот, — с гадской ухмылкой наконец-то перестал орать помощник шерифа.
В глазах у Мишки гнев сменился на ужас. Он открыл рот, и полицейский запихнул туда короткий ствол револьвера. Было слышно, как по металлу клацнули зубы. Это уже форменный беспредел. Барнс развернулся ко мне:
— Ну что? Ты же у них главный? Где бабки? Я начну с него, затем грохну этого бродягу. А потом примусь за тебя, если не скажешь.
Сердце колотилось в груди. Если бы я мог, то разорвал бы Барнса голыми руками. Ярость буквально застилала глаза красной пеленой. Мы сейчас стоим на обочине. Под прикрытием длинного «Шеви». Ночь. Свидетелей нет. Нас тут грохнут, машину спалят и всё. Или вообще заберут себе, а трупы сбросят в озеро. Если этот урод творит подобное, то чувствует безнаказанность. А его напарник на побегушках молча всё это наблюдает. Значит, видит уже не в первый раз. Ошибался я насчёт молодого. Тоже гнилой.
Я твёрдо проговорил:
— Отпусти нас, и мы договоримся.
— Я не договариваться сюда приехал, ублюдок ты тупой. Бабки на капот и валите, пока я не перетряхнул всю машину. И больше не появляйтесь здесь, считайте это предупреждением.
Значит, ехали они по нашу душу вполне себе осознанно. Да это и без лишних пояснений было ясно.
Вдалеке показался свет фар автомобиля.
— Сержант! Мне кажется или…
— Что такое, Торнстон, я сказал тебе делать всё как догова…
— По-моему, это «наши», — облизнул губы от волнения молодой, всё равно держа нас на мушке.
Барнс ненавидящим взором посмотрел на меня ещё раз, а затем прищурился в сторону подъезжающего авто. Револьвер изо рта Мишки он вытащил. Я увидел, что Рощупкина явно мутит.
Авто остановилось на обочине рядом с грузовиком. Дверцы неспешно хлопнули, выпуская двух полицейский. Один из них, в высокой фуражке с бляхой, сияющей до блеска в отсветах фар, крупного телосложения, с сединой в волосах, подошёл к нам:
— Что тут происходит, сержант?
— Шеф, поймали бутлегеров, — с готовностью отрапортовал Барнс, — При задержании этот оказал сопротивление, — он указал дубинкой на стонущего в грязи Гарри, — А у этого был при себе ствол, — а это уже про меня.
— Это неправда, сэр! — тут же возразил я.
— У него нет документов, шериф Тагерт! — с готовностью затараторил младший коп, тыча в Гарри.
— Молчать, Торнстон. Я не давал Вам слова.
Шериф округа говорил тихо и спокойно, но оба наших истязателя замолчали мгновенно. Будто пластинку из них вытащили. В голосе местного главы полиции чувствовалась сила и превосходство. Он медленно обвёл нашу троицу глазами и задал новый вопрос:
— Разрешение на оружие есть?
— Да, — я с готовностью кивнул, изображая самого что ни на есть законопослушного гражданина, — Шериф, тут какое-то недоразумение. Мы везли сок. Нас с кем-то спутали. Он, — я указал на Гарри, — подрабатывает у нас и восстанавливает свои утерянные документы. Это законопослушный гражданин, который воевал в Европе и проливал кровь за страну.