Сухой закон
Шрифт:
— Это хорошо. Потому как в таком случае Вы помешали бы и мне. А я этого очень не люблю. Но риск — дело благородное. И риск в бизнесе я уважаю… — при этом шериф задрал голову в звёздное небо и завёл руки за спину, будто задумавшись.
Ага, понятно, к чему идёт дело.
— Шериф, возможно мы могли бы как-то заплатить налог с нашего бизнеса… Напрямую в страховой фонд полиции округа?
Он лишь усмехнулся на эту реплику и произнёс:
— По сотне с грузовика. И если с Вами будут хоть какие-нибудь проблемы, то… — и он пожал плечами.
Этот жест мог означать все что угодно. От «сядете в тюрьму» до
— Это справедливая цена, — кивнул я как можно дружелюбнее и улыбнувшись, — Очень приятно иметь с Вами дело, шериф.
По здравому рассуждению я решил, что мы явно не в том положении, чтобы торговаться. Тагерт потёр указательный палец о большой в воздухе и многозначительно показал на наш «Шеви».
Я понял всё без слов и поднялся с колен. Прошёл под прицелом Винчестера Джона к кабине, залез в тайник и достал необходимую сотню, быстро отсчитав деньги там же. Не стоит показывать «гринбэки» полиции, а то вдруг их расценки поменяются. Пачку вечнозелёных принял Джон, смяв их пополам и отправив в нагрудный карман, не сводя с меня дробовика. Лицо его при этом оставалось каменным, как у статуи.
— Наши контакты с Вами прекращаются. Деньги будете отдавать Глену Уолбергу. С ним я разберусь сам — почему он мне ничего не сказал? На первый раз, будем считать, конфликт исчерпан. Вас никто не тронет. В Ваших интересах, чтобы мы больше не встретились. Возите с собой что угодно, тем более на границе штата бывают мелкие грабители. Но от Вас не должно быть проблем. Всё понятно? — пробасил тем же ровным и безразличным тоном шериф.
— Мы все уяснили, сэр.
— Проваливайте.
А вот это интересная информация. Похоже, Коля до конца не в курсе, как всё делается у Глена. А реднек нам ничего не сказал. И мы чуть ли из-за этого не встряли. Ну ничего, я эту пометочку на будущее оставлю. Или тут у них, местных «ковбоев», так принято? Сомнительная, но интересная схема. Ещё один фактор в пользу того, что тут торговля под местными, а не под итальянцами или ирландцами. Разделяй и властвуй.
Я окончательно уверился, что Вирджиния — опасная, но прямо-таки золотая территория для таких одиночек, как мы. Похоже, местная система слияния бутлегеров и полиции представляет из себя настоящее сито. Множество мелких поставщиков постоянно приезжают сюда. Кто остаётся делать дела на таких вот жёстких условиях — тот и молодец, но товар и его количество строго отслеживается и контролируется.
При таких условиях в любом случае поток алкоголя будет. Зато крупная рыба сюда не суётся, встречая организованный отпор со стороны закона и фермеров-бутлегеров, которые привыкли палить во всё подозрительное, защищая своё. Организованная преступность любит всё контролировать сама, а тут придётся слишком распылять свои силы.
Мы помогли Гарри усесться в кабину и начали грузиться сами. Мишка выглядел напряжённым и побитым как собака.
— Мой кузен тоже был врачом в третьем восточном, и служил с Вудсом, — спокойно проговорил Тагерт, стоя около двери нашего «Шевроле».
— Сэр… — Гарри хмуро поднёс негнущуюся руку к козырьку грязной кепки.
Шериф кивнул и мы в полном молчании начали грузиться в «Шеви». Джон, уже проходя мимо, остановился на минуту и пристально посмотрел на Гарри, а затем перевёл взгляд на меня. Сейчас, вблизи, я рассмотрел большой шрам от ожога, уходивший через висок полисмена под его фуражку.
— Стандартная такса — двести долларов. Учтите это. Если бы не выходка Барнса, вы постоянно платили бы полную стоимость. Вам повезло. Но порядок — есть порядок. Отстёгивают все, — проговорил Джон и зашагал в ночи к полицейскому фордику.
Мы двинулись в сторону Нью-Йорка, обеднев на сто баксов, но приобретя кое-какие договорённости с копами в одном из округов Западной Вирджинии. Правильно говорят, в криминальном мире всё всегда всплывает наверх, и оставаться в тени постоянно — не получается ни у кого.
В Бакхэнноне нам, к сожалению, это не удалось. Хорошо, что до Нью-Йорка отсюда далеко. И тем не менее, первые большие деньги у нас в кармане!!!
Глава 15
Ферзь под ударом…
— Штука баксов! — Мишка даже забыл, что ему прошлой ночью съездили дубинкой по ногам и чуть не пристрелили.
Витя кивнул, закуривая:
— Нормально…
— Нормально-то нормально, только меня чуть не грохнули. И Гарри едва не забили насмерть!
Ан нет, не забыл ничего Рощупкин. Всё помнит!
— Можно раздать долги и не вспоминать про эту историю, — пожал плечами Громов и посмотрел на меня.
Ну да, это же в первую очередь у меня огромный долг. Сейчас мы действительно могли его закрыть. Вдобавок отдать Мишкины сорок долларов ирландцам. А если сбросить «грязные» стволы, так и ещё будет. Плюс, в нашем подвале тонна виноградного сока в бочках. Тоже деньги. А через пару месяцев будет бормотуха, которую можно будет толкнуть в подпольные бары, когда введут сухой закон.
— Блин, я прямо вижу много девок, — мечтательно задумался Мишка.
Удивительный он человек. Меняется как артист на глазах. Кстати, драматизма ему не занимать. Ещё бы выдержки побольше, и было бы совсем замечательно, но это придёт с опытом и возрастом.
— Вообще-то, у тебя есть Дина, — подколол его я.
— Так я это… просто к слову, — смутился друг.
— А я вижу почти четыре Форда, — всё-таки Витя тоже позволил себе помечтать, с усмешкой затянувшись сигаретой.
А что видел я? Даже не знаю. Выкупленные дома на Брайтон-бич, суповые кухни для мигрантов из России. Рабочие места… Ну и хорошую жизнь, чего уж греха таить. Не только же о других думать.
Наверное, во мне говорили сразу две стороны. Одна меркантильная, желающая красивые сверкающие и мощные машины в гараже у своего особняка. А другая — что-то сделать для русской общины в этой стране. Домой — в Союз, мне путь закрыт по понятным причинам. Мы уже эмигрировали. Если вернусь обратно, а точнее, вернётся мой реципиент, то предугадать его судьбу невозможно. Там вообще сейчас идёт Гражданская война. Почему мне хочется чем-то помочь соотечественникам? Тут тоже есть и добрая воля и расчёт. Они — моя потенциальная поддержка, с которой проще найти общий язык. И это моё внутреннее желание. Сколько ещё мне здесь отмеряно? Пятьдесят? Шестьдесят лет? В теории я могу прожить самую долгую жизнь на свете. И хотелось бы окончить ее с большой пользой и… наверное, подойдёт слово «интересно».