Сука-любовь
Шрифт:
Джо не мог понять, в чем дело. Как он сказал Вику и Тэсс, он в самом деле не знал, что Эмма делала по вторникам, но он знал, что в эти дни к матери она не ходила — для этого были вечера пятницы — и, кроме того, она всегда предупреждала его, когда собиралась навестить Сильвию, на случай непредвиденных ситуаций.
Ужасная мысль, которая появилась у него в тот момент, когда полицейские сказали ему, что Эмма не была пристегнута ремнем безопасности, снова заползла к нему в голову, словно ядовитая змея. Возможно ли, что смерть Эммы не была случайной? Возможно ли, что она приехала к своей матери и пыталась поговорить с ней в последний раз, потому что собиралась убить себя?
Мозг Джо судорожно работал. Она приехала сюда, чтобы поговорить с Сильвией. Осмысленное общение не удалось, как всегда, и тогда она спела ей. Но почему именно это? Почему ту песню, которая звучала в тот момент, когда он попросил Эмму выйти за него замуж?
Он никогда не узнает, было ли это правдой или нет, но, возможно, Эмма пела эту песню не для Сильвии, а для него. Она знала, что Джо в любом случае придет навестить ее мать сразу после ее смерти; и она могла предположить, что Сильвия споет ему эту песню. Получается… Эмма оставила ему сообщение? Она говорила ему, что она все еще любит его, получается так?
Мысли Джо были прерваны резки звуком медного клаксона. Когда он огляделся вокруг, то увидел Сильвию, стоявшую возле двери со сложенными на груди руками рядом кнопкой тревоги. Сильвия выглядела в точности, как Эмма, когда та злилась.
— Ох, Сильвия… — сказал он с тяжелым вздохом.
— Не подходите ближе. Они будут здесь в любую минуту.
Джо, сидя на корточках, смотрел на участок коричневого ковра между своих ступней. Может быть, это все было ерундой. Может быть, она слышала песню раньше. Может быть, он просто обманывал себя. Он услышал, как открывается дверь, и поднял голову: смотритель, тучный йоркширец в черном пиджаке и галстуке на резинке, неспешно вплывал в открытую дверь.
— Арестуйте этого человека! — крикнула Сильвия; театрально вытянутый палец указывал на Джо.
Смотритель коротко взглянул на нее, затем на Джо. Он нажал кнопку на чем-то, напоминающем пульт дистанционного управления, висевшем у него на поясе, и сигнал стих в умирающем зверином завывании, походившем на последнюю ноту сирены воздушной тревоги.
— Здравствуйте, мистер Серена, — сказал он.
— Здравствуйте, — поздоровался Джо; ему несколько раз называли имя смотрителя, но сейчас он никак не мог его вспомнить.
— Все в порядке?
— Да. Только Сильвия опять забыла…
— Чего вы ждете? — спросила она.
Смотритель наклонился к ней, мягко взял ее за руку и провел на середину комнаты; проходя мимо Джо, он подмигнул.
— Сильвия, почему бы вам не присесть вот здесь на софу, пока мы выясним, в чем тут дело?
— Я уже все равно собирался уходить, — сказал Джо, вставая.
— О’кей, сэр, — ответил смотритель, доставая из кармана пузырек с капсулами.
— Э-э… — Джо засмеялся. «Как же его дурацкое имя?» — Извините меня…
Смотритель поднял на него взгляд, выражение вежливого любопытства на лице. Джо набрался храбрости.
— Моя… моя жена приходила сюда два дня назад?
Мужчина нахмурил лоб и, скорей нарочито, почесал голову.
— Я так не думаю.
— Пожалуйста, это очень важно. Вторник, вторая половина дня или ранний вечер?
Смотритель сдержанно кашлянул.
— Как я и сказал, сэр, вряд ли. Мояпамять совершенно адекватна.
— Я предполагал…
— Как вы знаете, все посетители записываются в журнале в моем офисе — мы можем пойти и проверить, если хотите, — но я вас уверяю, что из регистрационного журнала вы сможете узнать только то, что последний визит миссис Серена был… — он на секунду задумался, — на прошлой неделе. В пятницу.
Надежда Джо угасла.
— Все правильно, — сказал он. — Очень вам благодарен.
Джо повернулся к двери. Как глупо было с его стороны, подумал он, придавать такое значение пению Сильвии. Должно быть, она услышала песню Кэрол Кинг по радио.
— Сказала вам, что была здесь, так?
Он обернулся. Смотритель ушел в кухню. Когда он вышел оттуда со стаканом воды, его круглое красное лицо расплывалось в похотливой ухмылке. Джо подумал, может, сказать ему: «Простите, не понял?», или «Что вы хотите этим сказать?» с нажимом, или просто подойти и ударить его по круглой красной морде. Но вместо этого он лишь вяло пожал плечами.
— Она умерла.
Краска отлила от лица смотрителя.
— О, мой Бог, мистер Серена, мне очень жаль, я даже подумать не мог…
Джо проигнорировал его и подошел прямо к Сильвии, которая, как он догадался, отключилась от внешнего мира. Он наклонился и взял ее руку. Он представил, как Эмма гладила эту руку.
— До свидания, Сильвия… Я скоро приду снова, — сказал он.
Она посмотрела на него и кивнула, и в тот момент выглядела так, словно все поняла. Джо был ей за это благодарен и наклонился сильнее, чтобы поцеловать ее в пергаментную щеку. А когда он уходил, то увидел заставивший заныть его сердце блокнот возле телефона на столе рядом с ней. «По крайней мере, она не закончит, как ее мама, доживая свою жизнь возле телефона, который никогда не звонит», — вспомнил он слова Вика.
Телефон, который никогда не звонит.
ВИК
Вик носил контактные линзы с тринадцати лет. Он помнил, как он первый раз пытался вставить линзу (в те времена их еще не научились делать тоньше папиросной бумаги): его веко непроизвольно закрывалось, когда он приближал к глазу палец, с размещенной на его кончике линзой, а когда пластик прилипал к зрачку — невыносимое «мыльное» пощипывание и потоки слез. Он также помнил, что, когда первый раз вышел со вставленными линзами, он не мог избавиться от ощущения, будто ему чего-то не хватает. Сколько раз он твердил себе, что очки ему больше не нужны, а все равно казалось, будто он их где-то оставил.