Сука-любовь
Шрифт:
— Сильвия… — сказал он, — то, что я собираюсь вам сказать, является очень, очень тяжелым. Я знаю, что вы временами бываете рассеянны, поэтому я хочу, чтобы вы сконцентрировались. Постарайтесь.
И снова ей показалось, что с ней не следует говорить в такой манере, но мужчина казался очень обеспокоенным, поэтому она просто кивнула Мужчина снова глубоко вздохнул.
— Вчера произошло ужасное несчастье. Эмма ехала на автомобиле и… она разбилась.
Сильвия сочувствующе ему улыбалась.
— Ох, бедняжка, — сказала она.
— Она умерла.
Сильвия
— Кто-нибудь еще пострадал? — поинтересовалась она наконец.
Мужчина закатил глаза к небу.
— Нет… не очень… но не в этом дело. Она мертва, миссис О’Коннелл. Эмма, ваша дочь, мертва. Я пришел к вам, чтобы сообщить это.
Сильвия поразмыслила над этим секунду и рассмеялась тем самым чистым беззаботным смехом, что и минутой ранее, когда она назвала себя глупой старухой.
— Нет! Конечно, нет. Я помню все. — Затем она старательно, как маленькому, ему объяснила: — Эмма уехала в Лондон, чтобы выйти замуж. Вот и все. — Она приложила руку к его щеке. — Вам не нужно волноваться. Я знаю, это далеко отсюда, но всегда есть под рукой телефон.
— Нет, миссис О’Коннелл…
— Забудьте про нее.
Мужчина поморщился.
— Пожалуйста, миссис О’Коннелл, мне не хочется повторять это снова… Я не хочу произносить это снова и снова… Она мертва. Мертва. От нее даже ничего не осталось, потому что машина загорелась и взорвалась. — Мужчина отвернулся к окну, его глаза наполнились слезами. — Вы понимаете?
— Конечно, понимаю, дорогой.
Он снова посмотрел на нее.
— О боже. Боже. Зачем я пришел сюда? Чего я ожидал? — И тогда он рассмеялся, очень необычным смехом, который ей совсем не понравился. — Это совсем не важно, что я вам говорю, не так ли? Я могу с таким же успехом рассказать вам, что провел ту ночь, когда она погибла, в постели с подругой моего лучшего друга, разве нет? А я провел, Сильвия. Я сделал это. А теперь я никак не могу избавиться от чувства вины из-за этого, и никогда не избавлюсь. Я могу рассказать вам это, как и то, что Эмма мертва, и завтра вы не будете этого помнить. Вы уже через пять минут не будете этого помнить. Все кончено. Все.
Сильвия не поспевала за его мыслями, но по какой-то причине испытывала к нему симпатию; он выглядел очень грустным.
— Ты можешь рассказать мне все, что ты хочешь, дорогой.
— Правда, могу? Ох, Сильвия. Я очень сильно любил ее. Я очень-очень сильно любил ее. Как муж только может любить свою жену. — Он снова остановился и наклонил лицо совсем низко, почти параллельно полу, как это делает Джерри, когда сбивает коленки.
— Я так… так гордился ею, — наконец выдавил он из себя перед тем, как хлынули слезы, обильно и быстро, словно река Ли, вышедшая из берегов. Он зарылся головой в ее длинную темносинюю юбку и затрясся. Она погладила его по голове.
— Ну, будет тебе. Будет, — сказала она. — Будет. Будет.
«Что бы сейчас смогло поднять настроение этому бедному мальчику? — подумала Сильвия. — Я знаю; вот что приободрит любого. Но что же это было, что так мне понравилось
Джо плакал по-настоящему, это случилось впервые с тех пор, как погибла Эмма. Он почувствовал облегчение, когда рассказал ее матери о своей вине, даже несмотря на то, что он с таким же успехом мог рассказать это ветру; может быть, дело было в ее повторявшемся «будет, будет», а может, в том, что она гладила его по затылку — к нему так давно не прикасались с участием.
И тут Сильвия начала петь — прекрасно, с душой — Джо показалось сначала, что это, наверное, слуховая галлюцинация.
Глядя по утрам на дождь, Я была такой одинокой… И зная, что новый день мне несет, Мой Бог, была такой уставшей…Джо замер в складках ее платья, удивление поставило плотину его слезам, и одновременно он начал ощущать затхлый запах ее колен.
До того дня, как встретила тебя…Он посмотрел вверх, сдерживая желание вставить «да-да-да-да-даааааа».
Жизнь была такой жестокой…И тут он понял, что делала Сильвия; он понял это по пустоте ее глаз. Она повторят.Кто-то пел ей эту песню недавно. Он понял также, что это был не ее гнусавый напев из водевиля «Жила-была девчонка в заливе Голуэй». Она копировала голос. В этой имитации он услышал голос, который он так хотел услышать вчера на автоответчике.
Твоя любовь — ключ к моему покою…— Сильвия? — позвал он, но ее ничто не могло остановить.
Ты мне дал себя почувствовать, Да, ты мне дал себя почувствовать…— Сильвия! — крикнул он, кладя свои руки ей на плечи.
— Обыкновенной… обыкновен… — сказала Сильвия, выходя из транса. А затем ее зеленые глаза вопросительно округлились.
— Кто вы? — спросила она испуганно. — Зачем вы схватили меня?
— Сильвия, Эмма приезжала к тебе два дня назад?
— Что?
— Пожалуйста, Сильвия. Попытайся и вспомни.
— Перестаньте трясти меня. Я звоню в полицию!
Джо снова заглянул в глаза Сильвии и увидел в них только страх и пустоту, бесконечную равнину пустоты. Он знал, что все расспросы бесполезны, но он знал также и то, что Эмма виделась со своей матерью прямо перед смертью, поскольку песня «Ты мне дал себя почувствовать обыкновенной женщиной» в исполнении Кэрол Кинг не входила в основной репертуар Сильвии; ее должна была спеть ей Эмма. Сильвия удерживала ее в памяти лишь короткий промежуток времени, до настоящего момента.