Султан и его враги. Tom 1
Шрифт:
От отца Гамид унаследовал небольшой дворец в Киагим-Хане, на пресных водах, и много земли в Маслаке, где он устроил поместье в своем вкусе. Когда главный дворец, крестообразное здание с фронтонами на все стороны, был вчерне закончен, он отослал архитектора и сам принялся доделывать остальное по разным образцам, выписанным им с запада, преимущественно из Вены. Тут были различные варианты знаменитых европейских садов, всевозможных украшений, убранства комнат. По этим-то образцам он и устроил все в своем новом дворце. Наружный фасад этого маленького двухэтажного дворца, имеющего в узком месте только четыре, а в широком до восьми окон, не особенно привлекателен, и обычно используемая в Константинополе краска, в которую он окрашен, делает его еще непригляднее. Зато роскошны окружающие
20
Так называется маленький дворец со столовой и гостиной.
Вступив во дворец, бы прежде всего входите в белый зал с мебелью из ясеня. Далее по широкой лестнице поднимаетесь наверх в такой же, но украшенный позолотой и с золоченой мебелью зал верхнего этажа.
Внизу направо лежат покои Гамида, состоящие из трех комнат, отделенных одна от другой тонкой стеной, с мебелью из розового и палисандрового дерева. Первая комната — кабинет Гамида, вторая, отделяющаяся от первой подвижной зеркальной стеной, — уборная, а последняя — спальня. Налево от зала находится белый гаремник с белой мебелью, спальня и уборная хозяйки дома — главной жены принца.
На верхнем этаже, налево от золотого зала, вы увидите комнаты в арабском стиле, те же, что расположены направо, украшены мебелью из черного дерева. В этих-то покоях и жил принц со своей женой и двумя детьми, мальчиком и девочкой. Желая подражать европейскому образу жизни, он обедал с ними за одним столом, вместе с ними гулял по саду, после того, как султан Абдул-Азис неожиданно дал свободу принцам.
Принц Гамид может быть назван строгим мусульманином: он не пропускал ни одного из предписанных исламом религиозных обрядов, любил даже похвалиться своим благочестием. Когда однажды случилось ему в час молитвы быть вне дома, он приказал сопровождавшим его слугам расстелить ковер и при всех совершил свою молитву. В странном противоречии с этим было следующее обстоятельство: он держал домашнего дервиша, который в то время, о котором мы рассказываем, служил ему придворным шутом. Принц Гамид не имел фаворитов, брат же его Мурад наоборот: с тех пор, как султан Абдул-Азис дал ему свободу, он сделал одного француза по имени Эмобль своим наперсником. Из слуг его с некоторых пор наибольшим доверием пользовался Хешам. Впоследствии он удостаивал своим расположением своего зятя Нури-пашу, как мы увидим это дальше. Нури-паша был женат на его сестре, принцессе Фатиме, другая же сестра, принцесса Рефига, была замужем за Эдземом-пашой. Нури стал впоследствии гофмаршалом Мурада.
Однажды, после обеда, вскоре после визита султанши Валиде к пророчице, перед маленьким дворцом принца Мурада остановился экипаж.
Из кареты вышла султанша Валиде и отправилась в маленький дворец, где жил принц Мурад, по турецким законам будущий наследник престола. Вперед она послала к нему гофмаршала доложить о своем приезде. В сильном волнении поднималась она по лестнице в верхние покои дворца. На ней было дорогое черное бархатное платье, тяжелыми складками ниспадавшее с ее стройного, величественного стана. Лицо ее покрывал ячмак, оставляя одни глаза. Ее воле и предписаниям в деле моды подчинялось все государство, не в одном султанском гареме царствовала она, а распоряжалась поступками жен всех подданных турецкого султана. Неоднократно давала она предписания о плотности ткани для ячмака, запрещала носить сапожки по европейской моде, прогуливаться по улицам Перы, останавливаться перед магазинами купцов и, таким образом, в некотором отношении открыто господствовала над ними. Но турецкие женщины так же ловко умели обходить предписания султанши Валиде, как их мужья — ираде [21] султана.
21
Так
Поднимаясь по лестнице, императрица-мать увидела принца Мурада, спускавшегося к ней навстречу со всеми признаками глубочайшего почтения. Он низко поклонился султанше, хотя на самом деле не чувствовал ни любви, ни уважения к той, вражду и ненависть которой он слишком хорошо знал. Но он боялся этой могущественной женщины!
— Какая милость выпала на мою долю! — сказал он, низко кланяясь. — Какую честь оказала ты, великая государыня, моему дому, переступив его порог!
Султанша Валиде холодно приняла это приветствие Мурада, не удостоив его даже ответом: она очень хорошо знала его настоящий смысл.
— Проводи меня во внутренние покои, принц Мурад, — отвечала она своим повелительным голосом. — Мне надо поговорить с тобой. — Да будет прославлено твое вступление в мой дом, государыня, милостивая и могущественная мать моего дяди. Мурад благословляет тот час, в который он удостоился чести проводить тебя в свои покои, — сказал принц и повел султаншу Валиде в свою отделанную золотом и бархатом парадную гостиную, где предложил ей самый мягкий и великолепный диван.
Императрица-мать молча опустилась на него.
— Ты живешь теперь здесь лучше и свободнее прежнего, — начала она после небольшой паузы, — ценишь ли ты это?
— Всякая милость моего державного дяди дорога мне, всякую милость его принимаю я с благодарностью!
— Я пришла заметить тебе, принц Мурад, что ты мог бы пользоваться еще большей свободой, даже мог бы жить совершенно независимо, где и как тебе вздумается, если бы только захотел!
— Слова твои поражают меня, великая государыня, как может зависеть от меня изменить свой жребий!
— Да, от тебя одного зависит отвести от себя всякое недоверие, всякую понятную в настоящее время и обременительную для тебя предосторожность. Ты знаешь основание всех ограничительных для тебя распоряжений: их причина — вопрос о престолонаследии.
— Глубоко сожалею об этом! Но сколько раз на коленях клялся я тебе и державному дяде никогда при жизни султана не делать самому незаконного шага к достижению трона!
— Это пустые слова, принц Мурад, я это отлично знаю. До сих пор благодаря бдительности мушира и слуг, тебе не представлялось случая к организации больших заговоров. Представься же такой случай, и блеск трона прельстит тебя и заставит нарушить слово. Не возражай, принц Мурад, что я говорю, то верно. Султан в своем бесконечном милосердии пощадил жизнь твою и твоего брата, но не забывай, что жизнь эта — только подарок султана. Есть лишь одно средство, которое могло бы гарантировать тебе дальнейшую жизнь и предоставить полную свободу.
— Назови его мне, великая государыня.
— Средство это — торжественное отречение от престола.
— А ты не подумала, милостивая и могущественная повелительница, о том, что от моего отречения положение дел нисколько не изменится, что явится другой наследник, коль скоро я отрекусь от своих прав?
— Ближайший наследник — ты. Все дело только в твоем отречении, которое бы избавило тебя от необходимого в противном случае насилия, — продолжала султанша Валиде. — Ты очень умно поступил бы, следуя моему совету. Тогда не только для тебя, но и для всех началась бы другая жизнь. Я знаю, что ты любишь располагать большими средствами и имеешь теперь в своем распоряжении огромные суммы. Ты боишься, что в случае отречения не будешь больше владеть ими. Но я обещаю тебе все мои сокровища, если ты только подпишешь акт отречения.
— Как, великая государыня! Ты хочешь отказаться от своих сокровищ? — спросил изумленный Мурад.
— Да, я готова это сделать. Ты получишь мои сокровища, если согласишься отречься от своих прав. И какая полная наслаждений жизнь откроется тогда перед тобой, принц Мурад! Тебе нечего будет заботиться о блеске престола, у тебя будут богатства, с помощью которых ты окружишь себя всевозможной роскошью, ничто не помещает тебе жить, как и где вздумается, разрушатся все преграды, и никто не будет так доволен этим оборотом дела, как я.