Сумеречные Врата
Шрифт:
– Нет, но…
– Вот.
– Она бросила ему подушку с собственной постели. Циновки толстые, так что вам будет не слишком жестко.
– Но…
– Спите, Чаумелль. Поговорим завтра утром. Сейчас мне надо многое обдумать.
Спорить казалось бесполезно, да и сил уже не было. Она, должно быть, поверила моему рассказу – или, по крайней мере, считает меня безобидным, не то не оставила бы спать в своей комнате.
Чужой мужчина в спальне, а рядом ни слуг, ни охраны. Единственная защита - этот ее игрушечный кинжальчик. Не
Хотел бы он прочитать ее мысли. По лицу ничего не понять. Оно красиво и непроницаемо.
Коврик, на котором он лежал, был мягким как перина. От подушки под головой веяло слабым ароматом лимона. Мысли постепенно смешались со сновидениями, но ему и не снилось, что гочанна Джатонди просидела до глубокой ночи, не сводя с него глаз.
И снова ожила Святыня в глубинах ДжиПайндру. В ее тьме Перворожденный обращался к Отцу. По крайней мере, таково было его намерение, но Отец оставался глух к обращениям.
– Аон-отец!
– Снова и снова взывал в непроглядном мраке КриНаид-сын. Ответа не было, но он всем телом ощущал тяжелое присутствие бога-отца.
– Великий, услышь меня.
Нет ответа. Всего несколько дней прошло с их последнего разговора, но Отец на глазах впадал в старческое бессилие.
– Узнай меня!
– напряженный металлический шепот рассек воздух, и наконец пришел немой ответ:
– ?
Смутное, раздраженное любопытство.
– Я КриНаид, Твой первенец. Отец помнит.
Молчание. Отец перебирал воспоминания и наконец вспомнил.
– Представ перед тобой в прошлый раз, я говорил о явившихся к нам с запада пришельцах. Отец помнит.
Замешательство. Отец не помнил.
– Они препятствуют почитающим тебя. Их лазутчик проник в сердце ДжиПайндру. Отец помнит.
Недоумение. Отец не помнил. Скука, нетерпение. Любопытство отца быстро гасло.
– Я говорил о кощунствах чужеземцев, и твой гнев потряс ДжиПайндру. Отец помнит свой гнев.
Гнев. Теперь Отец вспомнил.
– И уже близок час отмщения.
Отмщение.
Вспышка ярости из мрака.
– Да, Отец. Время пришло. Армия Верных Тебе жаждет очистить царство. У них есть вожди, они готовы. Они алчут служения, они ожидают знака небес. Дай им знак, и они восстанут в ярости, уничтожат чужеземцев, очистят землю, и весь Кандерул посвятят служению тебе. И тогда Аон-отец будет верховным властителем, несравненным, непревзойденным и вечным.
Вечным.
Какая-то ребяческая жадная радость теплой волной обдала Первого Жреца.
– И потому я явился с мольбой о божественной помощи. Дай мне на время силу Сияния, дабы твой первенец мог возвестить волю бога верным ЗуЛайсы. Освети мой разум, Отец, и твой глас прогремит с небес, и правоверные ответят ему священным пролитием крови.
– ?
Отец выражал горячее, болезненное недоумение.
– Уровень Сияния, источник божественной мощи. Отец помнит?
Долгое молчание, ужаснувшее КриНаид-сына, и затем страстное согласие. Отец помнил.
– Дай мне свою силу, Отец. Зажги во мне огонь Ирруле.
Первенец.
Отчетливое узнавание и снова ясное согласие.
Еле слышный вздох вырвался из светящегося отверстия губ первого жреца. Мгновение, всего один миг, он боялся, что Отец невозвратно потерял память. Никогда прежде КриНаид не допускал такой возможности. Эта мысль была почти невыносима, потому что подобная катастрофа, он знал, навек обрекла бы его пресмыкаться в Исподнем мире. Без отца-Аона, проводника к силе Сияющего уровня, КриНаид-сын был немногим лучше человека. Правда, при нем оставалось сверхъестественное долголетие. Ход веков почти не касался его, тем более не мог уничтожить. При нем оставался разум, обогащенный накопленным знанием и опытом многих человеческих жизней. Силы его, как физические, так и метафизические, ставили его высоко над обычными смертными. Он владел множеством талисманов Ирруле, хранивших силу высшего уровня, и мог пользоваться ими, подобно магам-смертным. Но все это были мелочи, не стоящие упоминания, в сравнении с мощью, наполняющей его тело и разум властью Отца.
Питаемый силой Аона, он обретал способность творить подлинные чудеса, а сейчас ему нужно было именно чудо. Без Отца, без его Дара…
Ничто. Пустота. Пустота и отчаяние.
Ибо он никогда не принадлежал этому ничтожному миру, не был его частью. Он и не желал принадлежать к нему, будучи сотворен из иной, высшей материи. В жилах его текла божественная кровь, и Сияние по праву было его домом. Он не человек, никогда им не был. Он - Сознающий, Сущий.
Почти.
С помощью отца он становился почти цельным. Быть может, настанет время, когда он сможет обходиться без его помощи, но оно еще не пришло. Пока он не достиг истинного Сознания, он зависим. Он нуждался в отце-Аоне, и любил его, конечно. Кто мог питать более искреннюю сыновнюю любовь к богу, как не его первенец?
КриНаид-сын закрыл сияющие глаза и распахнул разум, ожидая знакомого потока высшей силы. Он застыл в ожидании. Время шло, и ничего не изменялось. Талисманы, усыпавшие его темное одеяние, мерцали, но внутреннего свечения он не ощутил. Тьма внутри становилась все глубже, и в ее тени шевельнулось сомнение.
Он открыл глаза.
– Аон-отец… - Нет ответа.
– Великий, смилуйся над своим первенцем.
– Нет ответа.
– Я прогневил Отца? Ответь, в чем моя вина.
– ?
Смутное недоумение.
– Аон-отец, молю тебя. Дай мне силу сияния. Наполни меня, сделай цельным.
Горячая волна непонимающего раздражения хлынула от Отца. Жрец всем телом ощутил, что надоел Богу. Отец снова забыл.
– Великий!
– КриНаид-сын забылся настолько, что возвысил голос, но это не имело значения, Отец просто не слушал. Божество снова отвлеклось.
Такого еще не бывало. Никогда не бывало так плохо. Неужели разум полностью покинул Отца и КриНаид навсегда заперт в своем бессмертном теле, здесь, в Исподнем мире - один, лишенный себе подобных, урод, не принадлежащий ни тому, ни другому измерению, одинокий во тьме?