Сумеречный охотник
Шрифт:
Час назад дыхание блонди выровнялось, но я решил ещё немного понаблюдать за ней — пока не откроется аптекарская лавка Питта. Тем более, мне было чем заняться.
Через какое-то время Мисти, лежащая в моей кровати, застонала, обращая на себя внимание. Но кажется, это был всего лишь сонный возглас. Девчонку всё ещё била дрожь, но лихорадка чуть уменьшилась — однако я не знал, что ещё могу сделать для блонди.
— Не только проклятая — но ещё и Пробуждённая! Нарочно не придумаешь… — пробормотал, отходя от кровати.
С проклятиями была такая история, что ни лекари, ни целители толком не могли объяснить, как именно они действуют. Эти недуги не были болезнями, которые влияли на тело человека — но всё же как-то умудрялись его убивать. И каждое из проклятий делало это своим, особенно изощрённым образом.
Наверняка в Командории есть кто-то, кто сталкивался с подобным, но… Помогут ли они Мисти, если я приведу её туда? Или просто махнут рукой? Или заберут блонди, чтобы исследовать — и я больше никогда её не увижу?
— Даже странно, что ты молчишь, пап. Найти-то я её нашёл — но как спасти девчонку?.. — спросил я, бросая взгляд на заново забинтованную руку.
Ответа, само собой, не получил — поэтому вернулся к бумагам, найденным у Лока.
Когда Мисти снова застонала, я как раз заканчивал изучать вытащенные из планшета четыре листка полностью — прочёл их «от корки до корки», как говорил отец. И, честно говоря, прибалдел.
Помимо того, что я уже видел, здесь была куча невероятной информации, которую можно было разделить на две части.
Первая — прогнозы. О внутреннем Приливе, его силе и времени, когда он случится. О монстрах — какие появятся, и где. Об аномалиях. Даже об артефактах — где они могут зародиться с наибольшей вероятностью…
Вторая часть записей была рекомендациями… Или, точнее, «слабыми местами» — аномалий и сумрачных тварей. Некоторые из указанных вещей я знал — например, что Аранею и прочих арахнидов бесполезно замораживать или жечь огнём — их шкура была чем-то защищена, спокойно выдерживая напор этих двух стихий.
А вот насчёт того, что «землерыхли» уязвимы к серебру — это новость… Также как и то, что здоровенные летающие бабочки, которых называли «батерлинги», не переносят звук выше определённых частот.
— Что это за хрень? «Частотность»?..
Часть надписей, терминов и формул была для меня совсем непонятна, но общую суть я уловил точно — автор этих записей, некий Абрахам Нокс, каким-то образом умудрился рассчитать всё это, не высовываясь из города — то ли, с помощью каких-то устройств, то ли артефактов…
А отряд «бритв» отправили проверить данные Нокса. Вернувшись в город, сумеречные охотники должны были представить доказательства или опровержения этих расчётов и рекомендаций (это было ясно из нескольких записок с пояснениями специально для Лока, написанными другой рукой).
— Что ж… Получается, что «бритвы» ничего тебе не расскажут, Абрахам. И Лок, и Пробуждённый из его группы мертвы. Раз выжившие бумаги не искали, значит, о них в отряде никто больше не знал, — я принялся рассуждать вслух, как делал время от времени, — А вот мне с этим Ноксом пообщаться явно не помешает… Если он предсказывает появление «ключей» — такой талант мне пригодится.
Встав у кухонного стола, я взял с него кружку с остывшим ещё пару часов назад кофе, махом выпил горький напиток и потряс головой.
Пожалуй, этот рейд в Сумрак оказался самым быстрым в моей жизни.
Ну…
Разве что, кроме того случая, когда мы с Конрадом выбрались за Стену в самый первый раз. Тогда у нас не было почти никакого оборудования, пара говёных магострелов и кожаная броня не по размеру — так что не удивительно, что на окраине ближайшей «Поляны» нас как следует подрали упыри.
Мерзкие отродья, похожие на людей, но людьми не являющиеся — с ужасной внешностью, вывернутыми суставами, синеватой мертвецкой склизкой кожей и крошечными слепыми головами, на которых выделялась огромная пасть. Упыри плохо видели, но обладали невероятным нюхом и слухом, и жрали мертвечину на кладбищах — потому мы и перестали хоронить павших в склепах и могилах, вместо этого сжигая их.
После той встречи у меня остались страшные шрамы через весь живот, а Конрад вообще перестал покидать Кайтран — лишь иногда наведывался в Застенье.
Тряхнув головой, я отогнал неприятные воспоминания, бросил ещё один взгляд на закутавшуюся в одеяла Мисти, подхватил уже пересобранный рюкзак и вышел в коридор.
И спустившись во двор, увидел Тришу.
Она сидела на ящике, возле нагретой солнцем каменной стены нашего дома, подставляя лицо тёплым лучам. Кожа двушки почти пришла в норму — лишь местами на ней остались будто бы застарелые шрамы. Но шея подруги детства до сих пор была в ужасном состоянии.
Заметив меня, Триша тут же подняла воротник серой рубахи.
— Привет Шейн, — тихо поздоровалась она.
В кои-то веки я услышал по голосу, что подруга не под кайфом. Да и глаза девушки не были затянуты мутной пеленой.
— Привет, — я сел рядом с ней, делая вид, что нашего прошлого разговора не было, — Как себя чувствуешь?
— Я… Нормально, спасибо, — смущённо прикусив губу, ответила Триша и отвела взгляд.
— Выглядишь уставшей.
— Лечение вытягивает силы, — передёрнула она плечами, — Побочный эффект амулетов… Да и когда отказываешься от «пыли», примерно неделю чувствуешь себя, будто выжатый лимон… Я первый раз сегодня вышла на улицу с того момента как ты… Как мы виделись в последний раз.