Шрифт:
Хорошие гно и плохие омы
— … Закопать.
— Сжечь.
— А я говорю закопать. Как ты его незаметно сожжешь, кишья башка?
— А закапывать ты как собрался? Ведь для начала нужно его вытащить наружу…
Я с трудом приоткрыл глаза. Неплохо приложился при падении, пощупал рукой голову — так и есть, шишка, размером с мячик для пинг-понга. Несостоявшиеся могильщики недовольно посматривали на бесцеремонно оживший труп, а я, в свою очередь, внимательно изучал крепышей. Невысокие, коренастые, плечами похожие на пловцов, вовсе из воды не вылезающих. Длинные спутанные волосы висят грязными
Прощупываю взглядом сначала одного, потом второго: Ауран Мохноног (гно), Ребер Большерот (гно). Что еще за ГМО недоделанные? Чувствую, надо налаживать контакт.
— Всем привет.
Попытался встать, но Ауран подскочил, забряцав тяжелыми доспехами, и решил по-быстрому побрить мне горло алебардой. Понял, не дурак, выдыхаем и делаем все медленнее.
— Я пришел с миром, посмотрите на меня, ножи в ножнах, лук за спиной.
Ауран недоверчиво посмотрел на своего подельника, вопросительно кивнув головой в мою сторону, тот кивнул серьезно и выдал:
— Сжечь!
— Эй, вы чего! — Я попятился назад, но проклятый гно быстро засеменил, преследуя убегающую каракатицу. Он уже собрался ткнуть по-настоящему, как чей-то властный голос окликнул преследователя.
— Ауран, прекратить!
Гно вытянулся в струнку, а я выдохнул. Нет, я, конечно, сам не против подраться, особенно когда тебе к горлу приставляют холодную сталь, но пацифистом быть приятнее и лучше не только для пищеварения, но общей целостности организма. Пошатываясь и еще раз пощупав кровавую рану на голове, поднялся на ноги, и тут меня скрутило. Как же я забыл, проклятое отравление еще действовало!
Крепкие руки незнакомца подхватили меня и бережно уложили на пол.
— Дай мне листок бережника и бинты.
Кто-то из гно, то ли Ауран, то ли Ребер засуетились, шурша в сидоре, похожем на мой вещмешок и извлек оттуда пахнущую горькой полынью траву. Надеюсь, есть это не заставят. У меня вообще очень чувствительный желудок, а в «Верравии» все и так над ним только измываются, желая подсунуть очередную дрянь в обертке местной кухни. Однако повезло. Представителя местной флоры пожили на рану, тут же принявшись бинтовать сверху.
Внимание. Бережник творит чудеса. С вас снято отравление.
Внимание. Удар лунным клинком не проходит бесследно. Ваша рана со временем затянется, но урон, наносимый левой рукой, навсегда снизится на 4 %.
Нормально так мне прилетело. Спасибо, Дита, осчастливила. Конечно, не такой уж я рукопашник, все больше самострелами балуемся. Но все-таки неприятно, когда такое случается. Что называется, осадочек остался.
— Вы в порядке? — склонилось надо мной миловидное лицо.
Вместо ответа, кряхтя, как старый дед, я поднялся на ноги и только тут смог разглядеть своего спасителя. Красивый даже по общечеловеческим меркам крепыш с длинными, аккуратно уложенными косами. Да и сам по себе незнакомец выглядел ухоженным: чистая одежда, начищенный нагрудник, блестящие золотые наплечники. Золотые? Глаз предательски заблестел. Я бросил взгляд на некое подобие адъютанта, стоявшего позади: похожий на Аурана и Ребера, точно родной брат, разве что доспех, прикрывавший верхнюю часть руки, серебряный. Хм, а «могильщики» так и вовсе без наплечников.
— Приветствую тебя. Я Эу… Эу Прыг-скок, сотник его королевского величества Дриина Крепкорукого.
— Крил, — протянул руку я, начиная привыкать к диковинным именам аборигенов.
— Надеюсь, мои люди не причинили тебе вреда?
— Они собирались ампутировать мне лишние части тела, — зло глянул я на застывшего Аурана, наслаждаясь местью. — Но вы вовремя подоспели.
— Они будут наказаны.
— Госпожа! — подал голос Ребер.
— Молчать, — негромко, но тоном не терпящим возражений, сказал, точнее сказала, Эу.
Так это женщина. А я думаю, где же борода, да и руки слишком нежные, опять же, лицо гораздо симпатичнее, чем у соотечественников. У тех такие морды, словно вытесали их из монолитных кусков мрамора. С таких персонажей только патриотические памятники воинам делать.
— Да, я попал сюда, так сказать, случайно. Если вы покажете мне выход, я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством…
— Выход? — повеселела Эу. — Мы многие годы ждали знака от Отца, — указала она ладонью за мою спину. — И вот появился ты. Извини, но до тех пор, пока ты не поговоришь с Его Величеством, боюсь, ты не сможешь покинуть Бампас.
Я осторожно повернулся, боясь увидеть позади обратившегося в камень древнего Создателя, но в подслеповатом отблеске факелов разглядел лишь гигантский трон. Он походил на памятник Линкольну в Вашингтоне, если бы американский президент в какой-то момент вдруг решил уйти погулять. Жуткое и одновременно завораживающее зрелище.
— Что это за место? — с пересохшим горлом спросил я.
— Обитель подгорного народа. Сюда прибыл Отец, после того как создал один из самых могущественных артефактов, — Эу внимательно посмотрела на сжатый в кулаке ключ. — Очутившись глубоко под землей, он сел на скалу — и та превратилась в трон, взял горсть мелких камней — и так появилась наша раса. Мы выстроили дворец в его честь, но как только Отец набрался сил, он ушел. С тех пор мы ждали, когда Создатель или его посланники посетят нас и молвят словом Отца.
Так, получается я вроде как мессия. Хорошо хоть спасать никого не надо. Сейчас заявлюсь к их королю и скажу: надо посланнику золота и отряд сопровождения до столицы. На то воля Отца, а я его внебрачный сын от гастролей по Тойрину. Как все хорошо складывается.
— Ну, делать нечего. Давай до вашего короля дойдем. За жизнь поговорим…
Конечно, я читал кое-что о гномах, играл в фэнтезийные игрушки, то есть общее представление имел, но фантазировать об обители маленьких бородатых воинов это одно, а очутиться в ней — совершенно другое. Высокие рукотворные своды уходили наверх и скрывались в темноте. Хотя сам город довольно неплохо подсвечивался высокими фонарями. Ловко уворачивалась от многочисленных зданий, казалось, воткнутых то тут, то там просто по воле сумасшедшего архитектора, широкая, в метра три, дорога. Возвышались над обычными домиками громадные площади, забитые бородатым, снующим каждый по своему важному делу люду. Складывались в хитрую и обширную паутину неисчислимые веревки с лебедками, подъемниками и крюками. Лениво зевали алым пламенем кузни, отмахиваясь жаром от гномов. Скрипели дверьми и пели пьяным многоголосьем питейные. Молчали уснувшие тревожным сном каменные каланчи пожарной стражи с водовозками у основания башен. А совсем высоко, будто выросший из самой горы, тяжело уселся на гигантском выступе кряжистый дворец.