Сумеречный судья
Шрифт:
Я улыбнулся.
— А потом оказалось, что разницы никакой нет.
— Я звонил в больницу, — глухо проговорил Род.
На нем все еще был деловой строгий костюм, в котором Калленти заезжал к нам. Галстук исчез. Три верхние пуговицы рубашки висели расстегнутыми, а сама сорочка казалась старой, мятой и грязной.
— Они сказали, что посещения запрещены. Я хотел поехать к ней, хотя бы посмотреть…
Родерик прикусил нижнюю губу и с силой провел по ней зубами.
—
Франсуаз сочувственно посмотрела на мужчину сверху вниз.
— Лаура хорошая жена, — сказала Френки.
Можно подумать, она в этом понимает.
— Ты не должен показывать, как сильно переживаешь из-за Мэделайн.
Родерик медленно кивнул — по всей видимости, такие мысли уже приходили ему в голову.
— Зря я вернулся домой. Мне надо побыть одному, а это не то место… Вы понимаете.
Калленти медленно побрел по веранде, словно не знал, куда ему идти и что делать дальше.
Он действительно не знал.
— Расскажи нам о статуэтке, — попросил я.
Тот невесело улыбнулся.
— Она принадлежала моей бабушке, — сказал Родерик, и его рука потянулась ко мне, словно Калленти хотел прикоснуться к всаднику. Но так и не решился. — Когда я и Мэделайн…
Он покачал головой.
— Не хочу об этом рассказывать. Как-нибудь потом, ладно.
Калленти спускался вниз по лестнице, не глядя на нас.
— Род, — позвала его Франсуаз. — Вторая половинка осталась у тебя?
Он повернулся и посмотрел на девушку с горькой улыбкой. Затем побрел дальше. Я тронул Франсуаз за плечо.
— Ты не поняла, — тихо произнес я. — Это и есть его половинка. Вторая принадлежала Мэделайн.
— И он вернул ей свою часть, когда женился? — Франсуаз недоверчиво приподняла бровь.
— Так этот человек устроен, Френки, — ответил я. — Сколько им было лет с Мэделайн, когда они впервые начали играть в серьезные чувства? Для маленьких детей не существует разницы между игрой и реальностью. А потом перед Родом встал выбор — либо глубокая искренняя любовь, выдуманная двумя одинокими детьми — либо жена, которую ему подобрали родители.
Я засунул статуэтку обратно в карман и сбежал вниз по лестнице.
— А теперь он никак не может понять, правильно ли выбрал, — сказал я. — Пойдем, Френки. Даже если бы он женился на Мэд, то все равно был бы несчастен.
— Это еще почему? — спросила Франсуаз.
— Он чувствовал бы, что разбил сердце папочке, — пояснил я. — Такие люди, как Родерик Калленти, не могут быть счастливы.
— А о чем мечтала ты, Френки, когда была маленькой девочкой?
— Не скажу.
— Брось.
Я повернул руль, выезжая на хайвей.
— Расскажи — интересно, какие мысли занимали эту красивую голову, когда ты носила розовые бантики.
— Я никогда не носила розовых бантиков. Мои родители — благопристойные демоны. Они бы умерли, при первом намеке на лесби.
— Но это же так.
— Заткнись. Лучше скажи, о чем мечтал ты.
— Френки, но я никогда не был маленькой девочкой.
— Майкл, я тебя убью.
Я сбросил скорость, пытаясь выглянуть из окна машины дальше, чем это было возможно.
— Пробка, Френки, — заметил я. — Может, вызовем вертолет?
Франсуаз вышла из автомобиля, решительно застегивая пиджак — словно решила разгребать машины вручную.
— Они даже не сигналят, — пробормотал я. — Наверное, стоят очень долго. Простите, мэм, вы не знаете, что случилось?
Я наклонился к открытому окну ближайшей машины. За рулем сидела милая пожилая женщина, в очках с прозрачной оправой и светлыми волосами, незаметно переходящими в седину.
— Большая авария в полумиле отсюда, — пояснила она. — Стоять придется долго.
— Стоять придется долго, — сказал Уолдо Каннинг. — Но мне некуда спешить.
Эльф с карими глазами все еще стоял, склонившись над его машиной, словно хотел задать еще какой-то вопрос.
— Спасибо, мэм, — наконец произнес он и выпрямился.
— Похоже, мы здесь крепко застряли, Френки, — крикнул он.
Уолдо Каннинг улыбнулся.
— Похоже, мы здесь крепко застряли, Френки.
Франсуаз презрительно скривила кончик чувственных губ.
— Я не могу ждать здесь несколько часов, — сказала она. — Должен быть какой-то обходной путь. Майкл, ты лучше знаешь дорогу.
Огр, в одежде дорожного рабочего, неторопливо шагал по обочине.
— Когда пролетарии не спешат, Френки, — пробормотал я, — значит, ситуация на самом деле серьезная.
Резкий ветер приподнимал край карты, вырывая ее из моих рук.
— Сэр, — позвала Франсуаз.
Поскольку ко мне девушка обращается так только в постели, я понял, что она говорит с огром.
— Есть неподалеку объезд?
— Как не быть, мэм, — отвечал он, подходя ближе.
Его толстый палец провел по узенькой черточке на пестром беспорядке карты.
— Смотрите. Большинство машин — те, что с низкой осадкой — по этой дороге не проедет. Но вы можете попытаться. Все лучше, чем стоять здесь и ждать. Это надолго.