Сумерки человечества
Шрифт:
– Значит, отряд, - уже спокойным голосом сказал бригадир, убрав руку с кобуры, - направо, шагом марш! – и не удержавшись, снова посмотрел на разведчика, едва кивнувшего в знак согласия.
Возмущаться уже никто не пробовал. У каждого в голове вертелась только одна мысль: «А вдруг я следующий?» И проверять никому не хотелось.
Конечно, себе под нос бормотали что-то про обнаглевших республиканцев, совсем страх потерявшими, но вслух такое не обсуждали. За Республикой оставалась сила, которой у бандитов, собранных в карательный отряд, фактически не было. Они сами были небольшим придатком всей этой системы, не способные существовать самостоятельно. Оставь их одних, тут же авторитеты перегрызутся между собой, науськивая верные отряды один на другого. И уже ничего не смогут толком поделать, когда зомби
Отряд, почти сразу же, через несколько метров, растерявший всякое подобие строя и вытянувшийся в длинную колонну, в среднем, в три человека в ряд, полз по заросшей высокой травой равнине позади медленно ехавшего джипа разведчиков, специально не отрывающегося от отряда карателей. Позади него, отстав на несколько метров, чтобы не задохнуться в пыли, бодро вышагивал бригадир, изредка оглядываясь на свой отряд, но не пытаясь его подгонять. Ближе к середине шли авторитеты, заняв самое удобное место, а уж в самом конце, по уже хорошо вытоптанному покрову травы, шел я вместе с еще несколькими замыкающими. Конечно, ни один из них даже не думал смотреть за тылами, не опасаясь атаки, лишь я иногда поглядывал по сторонам, тоже больше запоминая окружающий ландшафт, чем охраняя тыл отряда. Ни одного зомби не было вокруг, а других бандитов, кроме идущих в колонне, здесь тоже не было.
– Эй, парень, - неожиданно толкнул меня в бок идущий рядом каратель, про которого я уже и забыть успел. А ему, судя по широкой ухмылке, очень уж хотелось мне про что-то рассказать, для него, наверное, очень важное, – Ты ведь новичок здесь?
Я кивнул головой, продолжая смотреть перед собой и стараясь отрешиться от окружающего, и тем более не думать о том, зачем именно мы идет к тем несчастным, наверное, даже не подозревающим, что их ждет. Мой собеседник, напротив, старался полностью захватить мое внимание, снова толкнув меня.
– Знаешь, как меня зовут? – сразу спросил он, растянув щербатую улыбку еще шире. От этого, вкупе с давно запущенной щетиной и выпирающими, как у гориллы, надбровными дугами, производил впечатление сбежавшего из музея троглодита, только дубины в руках не хватало.
– Нет, - сказал я, сразу ожидая услышать какую-нибудь идиотскую кличку, которой он непременно гордится. И даже, наверное, считает ее известной.
– Меня Лысым зовут, - сказал он, и, сразу заметив мой ожидаемый взгляд, непроизвольно скользнувший вверх, к курчавой шевелюре на голове, давно немытой и свалявшейся, зверски ухмыльнулся, - Нет, не лысым, потому что волос нет, а Лысым, - сказал с таким тоном, откуда следовало, что произносится с большой буквы.
– Аааа, - протянул я, - ну теперь понятно. Скажу, что рад знакомству.
– Ничего тебе не понятно, - осклабился Лысый, показав мне сгиб левой руки, сплошь покрытый одинаковы шрамами в виде небольших крестиков, спиралью идущих от кисти до плеча, - Видишь, каждый за одну девку. Вот теперь тебе понятно.
Мне было понятно, да так, что захотелось всадить ему в голову обойму из автомата, потом перезарядить оружие и всадить еще одну, но уже чуть ниже живота. Лицо я все же сумел сохранить каменным, только чуть кивнул, делая вид, что продолжаю разговор.
– Тебе вообще везет, - продолжил Лысый, пытаясь идти в ногу со мной. Я же специально шагал широко, чуть не наступая на пятки впереди идущему, поэтому насильник двигался почти прыжками, едва поспевая, - В первый раз ощущения просто незабываемые. У меня стаж уже большой, но раньше, до этого времени, все было иначе. Каждый раз как-то украдкой, ночью, как вор прямо. И ведь подумай, мне это нравилось. Да и кто знал, что можно вот так, открыто, уже не боясь никакой милиции или судов. И в тюрьму больше не посадят. Каждый раз там так мучился, ведь ни одной бабы рядом нет, даже самой страшной, только такие мужики. А потом все это – он раскрыл руки, показывая все вокруг, но сбился с темпа ходьбы, и чуть было не упал. Чертыхнувшись, немного проскакал, гася инерцию, и снова меня нагнал, - В первый раз все
– Один только вопрос, - встрял я в поток воспоминаний, пока он не перерос в неудержимый водопад, в таком случае боялся, что все же не удержусь и дам ему пару раз по морде, - Зачем это ты мне все рассказываешь? Ты же даже меня не знаешь.
– Знаю, - кивнул Лысый, несколько притормозив от того, что прервали его счастливые воспоминания, - ты тот парень, что Сухому морду надраил. Он с такой блямбой на горле ходит, - мысль об этом буквально приводила его в дикий восторг, - что просто смотреть страшно. Видал, небось, как он воротник теперь затягивает. Это ведь для того, чтобы никто не увидел, на что теперь кадык похож. Я потому и хочу тебе помочь. Он с тобой скоро расквитаться обещал, надо же тебе хоть понять, зачем мы на этом свете живем…
На это у меня имелось собственное мнение, о котором я уже не успел рассказать, так как бригадир громко объявил об остановке. Вдали, за небольшим леском, больше похожим на искусственную посадку, поднимались несколько столбов черного дыма.
Глава 19. Кровь кровью.
Вид поднимающихся столбов дыма вызвал необычайное оживление среди рядов карателей, сразу подтянувшихся и оживленно загудевших. Зато джип разведки, до того ехавший впереди колонны, свернул в сторону и приглушил обороты, пропуская весь отряд. Я хорошо запомнил взгляд одного из разведчиков, брошенный в сторону проходивших мимо карателей, сейчас больше похожих на учуявшую кровь свору бандитов. В нем мешалось презрение и затаенная ненависть к этим людям. И так же хорошо было видно чувство принятия этого зла, как необходимой вещи, без которой дальнейшая жизнь невозможна. На какую-то секунду его взгляд задержался и на мне, и в глазах сверкнула искорка живого интереса, но так быстро, что я так и не понял, показалось это мне или все же было на самом деле.
– Подтянулись, зверье! – прокричал бригадир, махнув рукой где-то в голове колонны, - совсем, черти, обнаглели. Вы здесь, уроды, не себя ублажать, а исполнить волю Республики! Сначала дело, а потом уж развлекайтесь.
– Так точно! – рявкнуло несколько голосов, но скорее с открытым сарказмом, чем с настоящим рвением исполнения приказа. Ни одному из отряда, видно, даже в голову не приходило, что могут быть здесь какие-то приказы.
Больше по принуждению, а может, частично из желания быстрее закончить дорогу и приступить к делам куда более забавным, чем месить надоевшую землю своими ногами, отряд перешел на быстрый шаг, почти переходящий в бег. И не прошло и часа, как между деревьев стали показываться примитивные укрепления местных, никак не рассчитанные на столь масштабную атаку. Скорее, только для того, чтобы сдерживать подходящих мертвяков, не допуская их на обжитую территорию. Обыкновенные легковые машины, выстроившиеся по периметру, закрытые щитами фанеры и досками, иногда врытыми в землю невысокими, даже ниже человеческого роста, кольями, грубо обточенными сверху. В нескольких метрах от границы лагеря была натянута нитка, на высоте сантиметров тридцати от земли, на которой висели консервные банки и какие-то бутылки, бренчавшие при касании.
Повсеместно принимаемая система оповещения о приближении мертвецов.
Заметили отряд, разумеется, гораздо раньше. На одной из машин, бывшей маршрутной «Газели», на которой даже сохранился номер «48», с одной стороны закрытой грубо приваренной решеткой из тонких прутьев, было кресло с, не поверите, пляжным зонтом, дурацким трехцветным зонтом от солнечных лучей. И под ним вольготно расположился мужчина лет пятидесяти, вытянув ноги и положив на колени охотничью винтовку. Рядом с ним стоял даже маленький столик, на котором были одна или две бутылки, к которым время от времени прикладывался.