Сумма теологии. Том XII
Шрифт:
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что после прощения вины посредством покаяния никакого долга наказания не остается. В самом деле, по устранении причины устраняется и следствие. Но причиной долга наказания является вина – ведь человек заслуживает наказания постольку, поскольку он виновен в грехе. Следовательно, после прощения греха никакого долга наказания остаться не может.
Возражение 2. Далее, согласно апостолу, дар Христа действеннее греха Адама (Рим. 5). Но человек, совершая грех, навлекает на себя одновременно и вину, и долг наказания. Следовательно, даром благодати одновременно и прощается вина, и отпускается долг наказания.
Возражение 3. Далее,
Этому противоречит следующее: когда кающийся Давид сказал Нафану: «Согрешил я пред Господом», Нафан ответил: «Господь снял с тебя грех твой – ты не умрешь! Но… умрет родившийся у тебя сын» (2 Цар. 12:13, 14), что, как сказано в том же месте, будет его наказанием за совершенный им грех. Следовательно, после прощения вины долг наказания остается.
Отвечаю: как уже было сказано во второй части (ИИ-И, 87, 4), смертный грех содержит в себе две вещи, а именно отвращение от неизменного Блага и неупорядоченное обращение к благу изменчивому. В той мере, в какой смертный грех отвращает от неизменного Блага, он причиняет долг вечного наказания, поскольку любой грех, совершенный против вечного Блага, заслуживает вечного наказания; в той же, в какой смертный грех неупорядоченно обращает к изменчивому благу, он обусловливает долг некоторого наказания. В самом деле, только наказание может правосудно упорядочить неупорядоченность вины (ведь правосудность устанавливает равенство, и потому тот, кто излишне потворствовал своей воле, должен пострадать от того, что его воле противно, в связи с чем читаем: «Сколько славилась она и роскошествовала, – столько воздайте ей мучений и горестей» (Откр. 18:7)). Однако коль скоро обращение к изменчивому благу конечно, то в этом отношении грех не причиняет долг вечного наказания. Следовательно, если неупорядоченное обращение человека к изменчивому благу не сопряжено с отвращением от Бога, как это имеет место в простительных грехах, то оно причиняет долг не вечного, а временного наказания. Поэтому когда вина благодатно прощается, душа, соединяясь благодатью с Богом, перестает уклоняться от Него и вместе с этим устраняется долг наказания, хотя долг некоторого временного наказания все-таки может остаться.
Ответ на возражение 1. Смертный грех и отвращает от Бога, и обращает к сотворенному благу. Затем, во второй части (ИИ-И, 71, 6) мы показали, что отвращение от Бога является его формой, в то время как обращение к сотворенному благу – его материей. Но с устранением формальной части устраняется вид (так, устранение разумности устраняет человеческий вид). Поэтому о смертном грехе говорят, что он прощается уже только потому, что посредством благодати устраняется отвращение ума от Бога, а вместе с ним и долг вечного наказания, но при этом сохраняется материальная часть, а именно неупорядоченное обращение к сотворенному благу, которому соответствует долг временного наказания.
Ответ на возражение 2. Как уже было сказано во второй части (ИИ-И, 109, 7; ИИ-И, 111, 2), благодати приличествует действовать в человеке, оправдывая его от греха, и содействовать человеку в том, чтобы его дело было исполнено надлежаще. Таким образом, прощение вины и долга вечного наказания присуще деятельной благодати, тогда как отпущение долга временного наказания присуще содействующей благодати в той мере, в какой человек, терпеливо снося наказание с помощью божественной благодати, избавляется от долга временного наказания. И как следствие деятельной благодати предшествует следствию содействующей благодати, так и избавление от вины и вечного наказания предшествует полному избавлению от временного наказания (то и другое проистекает из благодати, но первое – только из благодати, а последнее – из благодати и свободной воли).
Ответ на возражение 3. Страстей Христа как таковых достаточно для того, чтобы устранить весь долг наказания, не только вечный, но и временный, и человеку отпускается долг наказания по мере его сопричастности силе страстей Христа. Затем, при крещении человек полностью причащается силе страстей Христа, поскольку посредством воды и Духа Христова он умирает с Ним для греха и возрождается в Нем к новой жизни, и потому при крещении человеку отпускается весь долг наказания. С другой стороны, при покаянии мерой причастности человека силе страстей Христа являются его собственные акты, поскольку, как мы уже говорили (84, 3), они служат материей покаянию подобно тому, как [материей] крещению служит вода. Поэтому весь долг наказания отпускается не сразу же после первого покаянного акта, каковым актом отпускается вина, а только лишь по совершении всех актов покаяния.
Раздел 5. УСТРАНЯЮТСЯ ЛИ ПРИ ПРОЩЕНИИ СМЕРТНОГО ГРЕХА ОСТАТКИ ГРЕХА?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что при прощении смертного греха все остатки греха устраняются. Так, Августин в своей книге, посвященной покаянию, говорит: «Господь никогда не исцелял кого-либо без полного его избавления – ведь Он полностью исцелил человека в субботу, избавив его тело от всяческой болезни и его душу от всяческой порчи». Но остатки греха являются частью болезни греха. Следовательно, сохранение каких-либо остатков греха после прощения вины представляется невозможным.
Возражение 2. Далее, согласно Дионисию, «добро деятельно, а зло способно на что-нибудь не иначе, как только посредством силы некоторого добра» [257] . Но человек, согрешая, тут же навлекает на себя порчу греха. Следовательно, раскаяние тем более должно позволить ему тут же избавиться от всех остатков греха.
Возражение 3. Далее, дела Божии действеннее [дел] человеческих. Но исполнение добрых человеческих дел устраняет остатки противных им грехов. Следовательно, при отпущении вины, каковое суть дело Божие, они тем более устраняются.
257
De Div. Norn. IV, 32.
Этому противоречит следующее: мы читаем о том, что слепому, которого исцелил Господь, сначала было возвращено несовершенное зрение, в связи с чем он сказал: «Вижу проходящих людей, как деревья!», и только потом – совершенное, и он «стал видеть все ясно» (Мк. 8:24, 25). Но исцеление слепого обозначает спасение грешника. Следовательно, после первого отпущения греха, которое восстанавливает духовное зрение грешника, в нем все еще сохраняются некоторые остатки его прошлого греха.
Отвечаю: смертный грех как неупорядоченно обращающий к изменчивому благу производит в душе некоторое расположение или, при частом его повторении, даже навык. Затем, нами уже было упомянуто (4) о том, что вина смертного греха прощается благодатью, устраняющей отвращение ума от Бога. Однако при устранении благодатью того, что связано с отвращением, то, что связано с неупорядоченным обращением к изменчивому благу, может остаться, поскольку, как было показано выше (4), одно может быть без другого. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что после того, как вина прощена, обусловленные предшествующими действиями расположенности, которые называются остатками греха, не могут остаться. Впрочем, если и остаются, то настолько уменьшенными и ослабленными, что уже не владычествуют над человеком и являются, подобно остающейся после крещения «язве вожделения», скорее расположениями, чем навыками.