Сумрак в конце туннеля
Шрифт:
Кстати, о каше. Желудок утробно урчит в предвкушении вкусной трапезы. Сегодня удача была на моей стороне — в расставленные по углам мышеловки попалось сразу две крысы. Хотя не решусь утверждать, что это были именно крысы, скорее кроты, с перепончатыми розовыми лапками и двумя парами подслеповатых глаз-бусинок.
Не желая больше спать рядом с молчаливым напарником, я соорудил рядом с пультом некое подобие кровати, использовав вместо матраса и одеяла наши шинели. Очистная система давно перестала функционировать. Воду приходится собирать тряпкой с протекающего потолка
Хочу подойти к нему и проверить его состояние, но меня останавливает странный звук. Это звук… шагов?
Отбросив в сторону пустую колбу, я бросаюсь к двери и прислушиваюсь. Может, послышалось? Скорее всего. Странно, что я при таких обстоятельствах вообще так долго оставался в своем уме…
— Бух-бух-бух! — слабый, но отчетливый звук ударов по железу с той стороны двери. А затем еле слышные голоса.
— А-а-а! Мы здесь! Мы живые! Откройте-е-е…
Похоже, от избытка чувств я потерял сознание. Еще бы! Ведь если верить словам старшего в группе разведчиков, которые нас нашли, мы с напарником просидели в бункере почти двадцать лет, и надежды на спасение у нас уже не было.
— Сейчас на поверхность носа сунуть нельзя! — продолжает вещать командир разведчиков, здоровенный мужик в чине майора спецназа. Он, как и все в его команде, облачен в костюм противорадиационной защиты, а потому слегка напоминает кочан капусты. — Тебе вообще повезло, что на нашей Юго-Западной человек один про ваш бункер знал. Вот мы сюда и пришли в надежде найти что-нибудь полезное. Противогазы, оружие — все пригодится! Жаль, что патронов мало. Да и что друга твоего спасти не успели, поздно пришли…
— Как?! Он же… — я ошарашенно гляжу на кровать, где под грязным одеялом угадываются очертания скрючившегося тела. — Да, жаль… — согласно киваю головой, глядя на бездыханное тело напарника.
— Одного не пойму, как ты вытерпел трупный запах? Но в любом случае, я тебя уважаю! Судя по останкам, друг твой несколько лет назад богу душу отдал, а ты его не схарчевал.
— Я… — вновь начинает кружиться голова, и я без сил опускаюсь на пол. Мертв? Уже несколько лет? А с кем же я разговаривал еще вчера? С кем играл в шахматы, на кого кричал, для кого готовил вторую порцию еды?.. Запах. Вот что за запах мучил меня все это время! — Я не знаю…
— Ладно, не горюй, мужик! — спецназовец подбадривающе хлопает меня по плечу. — Жизнь продолжается! Сейчас снарядим для тебя «защиту», прихватим, что ценного осталось, и к нам на станцию отведем.
Разведчики принялись доставать из рюкзаков запасные элементы противорадиационных костюмов, а освободившееся пространство заполнять противогазами и коробками с патронами. Я не обращаю внимания на их суету, взгляд мой прикован к телу под одеялом.
— Все, пора в путь! — объявляет командир группы. — Мужик, тебя как, кстати, зовут?
— Сергей, — отвечаю я и смотрю на настенные часы: двенадцать пятьдесят пять. Я молниеносно хватаю висящий на плече одного из спецназовцев автомат. Разведчики в растерянности смотрят на направленное на них дуло «калашникова». — Простите, мужики, но у меня тут работа…
Эхо
— Простите, — повторяю я, поворачивая затворное колесо и доставая два маленьких ключика из нагрудного кармана. — У меня тут работа… Тринадцать ноль-ноль. Первый офицер — готов! «Пуск»!..
Раиса Полицеймако
Работа над ошибками
«Do you not know that we will judge angels?
Do you not know that the saint will judge the world?»
Чудо возможно, пока титры не начались.
В тягучей, сжирающей все звуки, подобно голодному дикому зверю, тьме уютно потрескивал костер. Огонь, первородное пламя — символ незыблемости мира. Он отгоняет хищных животных, дарит тепло, пищу… и наделяет своеобразным антуражем таинственности все рассказанные истории. Последний факт в полной мере ощущала на себе стайка детишек, вслушиваясь в слова наставника, по лицу которого плясали замысловатые тени.
— …И вот она, вожделенная цель. Совсем рядом, только руку протяни. Он дошел, справился… но какой ценой? Рэд остался один, пожертвовав последним спутником… да и сам изменился. Он больше не был просто сталкером, работающим во имя барышей, не т… он стал чем-то большим. И, коснувшись рукой холодного шершавого бока Золотого Шара, крикнул: «Счастья, всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!». — Чуть помолчав, старик добавил: — Вот такая история.
Ребятня разом загалдела, делясь друг с другом впечатлениями, рассказывая, что загадали бы они, если б имели подобную возможность.
— Наставник, — перекрывая гвалт, обратился к старику парнишка, что был на пару лет постарше остальных.
— Да, Игорек.
— А почему Рэд так глупо поступил?
— Глупо? Ты думаешь?
— Ну да. У него же был шанс получить все, что он захочет! Оружия, патронов, еды, здоровья… А он попросил о каком-то счастье! И притом не для себя, а для других. Остальным-то за что? Что эти «другие» сделали для него?
Старик тихонько вздохнул и посмотрел на мальчонку грустным, тяжелым взглядом.
— А ты думаешь, что самое главное в жизни — это хорошенько поесть и заиметь побольше барахла? Вообще жить только для себя, заботясь лишь о собственной шкуре?
Хотел он сказать что-то еще, но прервался, заметив буквально отлепившуюся от ближайшей стены тень. Бесшумным шагом она приближалась, постепенно приобретая очертания крепкого телосложения мужчины в чуть мешковатом, потертом камуфляже.
— Все байки травишь, Лёня? А вроде должен учить мелочь азам выживания… Да и не рановато ли для Стругацких? Рассказал бы что-нибудь более поучительное, чем эта глупая сказка о шаре, исполняющем желания… — проговорила тень низким бархатистым голосом, который сводил с ума всех местных девушек.