Суперфрау из ГРУ
Шрифт:
И вот недостающий Отту политический кругозор «восполнялся» его «дружбой» с Рамзаем. Рамзай проделал огромную работу по изучению Японии, поглотил сотни книг не только по современным проблемам страны, но и по ее ис тории, обычаям. В немецкой колонии в Токио, в немецком посольстве Зорге, по общему признанию, был наилучшим знатоком страны. Рамзай считался также хорошим знатоком Китая, а Отт по своему служебному положению интересовался также и этой страной. Как был убежден Отт, Зорге не только прекрасно знал политическую обстановку на Дальнем Востоке, но и вполне владел нацистской идеологией. Отт не сомневался в том, что Рамзай дает такую интерпретацию политических событий, кото рая вполне соответствовала настроениям и установкам гитлеровского правительства. В американском «Меморандуме» говорится, что Отт «пришел в вос торг, обнаружив в своем новом друге Рихарде необычайный источник ин формации о японских обычаях, о японской политике и ее тенденциях, равно как и обнаружив в нем мудрого советчика». Надо еще учесть, что Отт, как и многие другие старые офицеры рейхсвера, не был убежденным нацистом. Правдоподобной является сле дующая политическая характеристика Отта в американском «Меморан думе»: «Отт не симпатизировал программе нацистов, но он выполнял приказы своего правительства.
Он прибыл в Японию в 1933 году, будучи переведенным туда вышестоящими офицерами, опасавшимися за его безопасность перед лицом готовящихся нацистами „чисток"». Это в ос новном совпадает с оценкой, которая дается Рамзаем в процитированном письме от 07.01.34 г.: об Отте здесь сказано, что он — «правая рука Шлейхера», т. е. известного генерала рейхсвера Шлейхера, который был убит на квартире гитлеровцами в июне 1934 года по подозрению в оппо зиции нацистскому режиму. Люди типа Отта недолюбливали «коренных нацистов», «нацистских выскочек». Зорге же в глазах Отта был солидным представителем догитлеровской немецкой интеллигенции, в то же время Зорге был идеологически выдержанным нацистом. Опираясь и полагаясь на Зорге как своего главного политического советника, Отт был уверен, что это создает для него известную гарантию правильной политической линии, что таким образом он, Отт, будет идти в ногу с требованиями на цистской идеологии. Отмечу еще такой момент. В американском «Меморандуме» указывает ся, что Зорге познакомился с Оттом через жену последнего. Радист Клаузен пишет, что последняя «знала, что Рамзай был коммунистом, так как она са ма была коммунисткой после первой мировой войны». Но это утверждение Клаузена никакими данными не подтверждается. Правильно, однако, что жена Отта благоволила Рамзаю и в какой-то мере содействовала его работе. В своем отчете о работе Рамзай в августе 1935 года пишет: «Жена полков ника Отта также протежирует мне и часто приглашает меня, когда у воен ного атташе собирается интернациональное по составу общество». Но эти симпатии жены Отта к Рамзаю имели под собой, по всем данным, не поли тическую, а романическую базу.25 июля 1936 года Центр пишет Рамзаю: «И Кота (кличка Отта. — Я. Б.), и друзей можете снабжать всевозможными статьями и прогнозами касательно положения в Ваших краях. И чем добросовестнее и аккуратнее Вы это будете делать, тем прочнее Вы свяжетесь с ними». И Рамзай так и делал. Это был тяжелый труд, «помощь» Отту требовала очень много времени и нервного напряжения. Как указывает Клаузен, Рамзай «часто должен был работать ночью в немецком посольстве».
Представитель ГРУ в Шанхае «Алекс» (тов. Борович) сообщает в Центр осенью 1936 года: «Рамзай тратит на работу с Котом очень много нервов и приходит от него иногда в полном исто щении». Со временем установился такой порядок: Зорге по утрам приходил к Отту и они вместе просмаривали поступившую дипломатическую почту, советовались между собой, договаривались, как отвечать на ту или иную бумагу. Зорге помогал Отту составлять политические донесения; политиче ские доклады писались главным образом Рамзаем. Алекс 06.10.36 г. сообщает Центру: «Когда Отт получает интересные материалы или собирается написать сам, он приглашает Рамзая и знакомит его с материалами. Менее важные документы он по просьбе Р. передает ему на дом для ознакомления. Более важные секретные материалы Р. читает у него в кабинете». В вышедшей в Лондоне в 1955 году книге. Г. О. Мейснер, бывший третьим секретарем германского посольства в Токио, утверждает, что «Отт показывал Рихарду Зорге секретные бумаги, которые он не имел права по казывать даже первому секретарю посольства». Еще одна интересная деталь: когда Отт был еще военным атташе, Зорге иногда помогал ему также в шифровке телеграмм, узнав таким образом тайну германского шифра. «Дружба» между Оттом и Зорге оказывала свое влияние на других ра ботников посольства: они легко вступали в доверительные отношения с Зорге.
Это относилось и к новому военному атташе Шоллю, к воен но-морскому атташе Веннекеру и другим. Все они охотно делились с Зорге интересными сведениями, которыми они располагали по своему служебно му положению, консультировались с ним по разным вопросам японской и международной политики. Ничего не подозревая, все они, так сказать, по мере сил и возможности, работали «вслепую» на советскую разведку. Как мы видели, и представитель гестапо Мейзингер снабжал Рамзая ценными сведениями. О том, какое положение Зорге занимал в германском посольстве, мож но судить по следующему эпизоду, о котором Мейснер рассказывает в упо мянутой книге. «Вскоре после нападения Японии на Китай посол вызвал к себе сотруд ников посольства, в том числе меня, для заслушивания доклада Зорге о собы тиях. Его интерпретация событий должна была служить нам для информации и руководства». Следовательно, Рамзаю поручили сделать «инструктивный доклад» для работников посольства по такому важнейшему событию, как война Японии против Китая. г) Замечательный подвиг Рамзая по добываниюдокументальной информацииПоложение, которое Рамзай создал себе в посольстве, открыло бо гатейшие возможности добывания ценной агентурной информации. Осо бое значение имела документальная информация. Но как ее передавать в Центр? Не представляло особого труда передавать содержание тех интересных бесед на дипломатические и военно-политические темы, которые имел Рам зай с работниками посольства, прежде всего с Оттом. Но как передавать те документы, которые Рамзаю давали читать в стенах посольства? Переда вать их содержание на память? Конечно, и в таком виде эта информация была бы ценной для Центра. Но человеческая память не всегда надежна. Есть документы, содержание которых относительно нетрудно запомнить, если надлежащим образом тренировать свою память (а для разведчика та кая тренировка обязательна). Но как запомнить большой документ, кото рый вам дается на короткий срок, особенно если в нем приводится много цифровых данных или конкретных фактов?
Ведь достаточно перепутать не которые цифры и данные — и информация разведчика против его воли ста нет дезинформацией. Рамзай пришел к заключению: эти документы необходимо фотографи ровать. Но как это сделать? Выносить материал из посольства было почти невозможно. Подлинно ценные секретные материалы Отт, как правило, да вал Рамзаю для ознакомления только в посольстве. Кроме того, нужно было учитывать конкретную агентурную обстановку в Токио: выносить материа лы было рискованно при существующей системе наблюдения за немецким посольством со стороны японской контрразведки извне и гестаповских уполномоченных внутри посольства. И Рамзай принимает исключительное по смелости решение: фотогра фировать документы в здании посольства! Он это начал делать в 1936 году, использовав для этого имевшийся у него аппарат «лейка». Но снимки не всегда получались удовлетворитель ными. И Рамзай обратился в Центр с просьбой прислать ему аппарат, более подходящий для съемок в подобных условиях. Центр не сразу согласился с этим предложением, учитывая огромный риск, связанный с фотографиро ванием в посольстве: «Вы ни в коем случае не должны недооценивать ак тивной работы нацистов по доскональной проверке всех членов колонии и наблюдению за отдельными ее членами. Именно поэтому мы выражаем большую тревогу в связи с просьбой выслать Вам специальный фотоаппа рат. Простое обнаружение такого аппарата кем-либо из посторонних лиц может поставить Вас под удар… Нет нужды подвергаться такому исключи тельному риску, даже из-за тех материалов, которые Вам удавалось полу чать от Кота». По повторной просьбе Рамзая специальный фотоаппарат был ему, од нако, послан, и в течение пяти лет Рамзай фотографировал секретные доку менты в здании посольства.
Архивные материалы рассказывают, как Рамзай это делал. После встречи с Рамзаем в Пекине Алекс пишет в Центр 06.10.36 г.: «Более важные материалы Рамзай читает у Кота в кабинете. Рамзай говорит, что очень часто Кот, дав ему на прочтение материал, уходит из кабинета по делам. Рамзаю даже удалось установить время, когда Кот отправляется с очередным докладом к Дику (кличка тогдашнего посла Дирксена. — Я. Б.), что у них делается по расписанию. Доклад продолжается от 20 до 40 минут. Используя этот факт, Рамзай выбирает время для посещения Кота таким образом, чтобы оно предшествовало минут 10–15 времени, установленному для доклада Кота. По словам Рамзая, в это время он имеет полную возможность заснять все материалы, которые ему даны для про чтения». В письме Центру от января 1938 года Рамзай нарисовал условия этого фотографирования: «Вы понимаете, что это технически не просто и что обстановка кругом такова, что работать можно только при величайшем напряжении. Быстро та — это единственное, что может немного уменьшить большой сам по се бе риск, с которым связана работа такого рода. Риск тем не менее остается достаточно крупным, и только такие отпетые грешники, как Вике (Вике — одна из кличек Рамзая. — Я. Б.), способны в таких обстоятельствах сохра нить в достаточной мере спокойствие, чтобы сделать фотоснимки». В письме от 26.03.41 г. Рамзай писал: «Большинство посылаемых мате риалов приходит от Викса, который сам снимал их на месте работы. Вике со своей маленькой машинкой в кармане просто пробирался в одну из ком нат этих трех ведомств (имеются в виду «ведомства» посла, военного и во енно-морского атташе. — Я. Б.) и начинал снимать, одним глазом держа под наблюдением дверь и настороженно ловя ухом всякий шорох. Вы можете себе представить, что это работа очень тяжелая, сильно изнуряющая». Со временем условия фотографирования документов в стенах посоль ства становились все более трудными. Но, несмотря ни на что, Рамзай про должал эту работу вплоть до самого ареста. У меня есть свой собственный опыт нелегальной работы, я знаком со многими фактами из истории советской разведки, читал много литературы о деятельности иностранных разведок. И мне неизвестен второй случай по добного рода. Ведь, фотографируя в посольстве, Рамзай был все время бук вально на волосок от смерти: если бы это было обнаружено, то его прикон чили бы тут же, не давая выйти из здания, а потом объявили бы, что «Зорге скоропостижно скончался».
Это было в буквальном смысле этого слова ак том самопожертвования советского разведчика в интересах Родины и со циализма. Вся восьмилетняя деятельность Рамзая в Токио представляется нам теперь как большой подвиг. А фотографирование в посольстве было подвигом внутри подвига.«…» Репрессии периода культа личности, которые привели к уничтожению практически всего руководства ГРУ, не могли не отразиться отрицательно на руководстве Центра резидентурой Рамзая. Врагами народа были объяв лены как некоторые товарищи, в свое время пригласившие Рамзая на рабо ту в Коминтерн (старый революционер-большевик тов. Пятницкий), так и руководители ГРУ, направившие его на нелегальную работу (тт. Берзин и Урицкий). Соответственно, тень недоверия легла и на Рамзая.«…» Агентурные условия в Японии, длительное пребывание в ней тяжело отражались на здоровье Рамзая, на нервной системе. Он тосковал по Советскому Союзу, по коммунистической среде, он все надеялся и стремился по пасть наконец на работу домой, в Москву. Начиная с 1933 года, Рамзай не раз ставил вопрос об отъезде из Японии. Но на все его просьбы следовал резонный ответ, что его некем заменить. В самом деле, позицию, которую занял Рамзай, было невозможно ко му-либо передать. Те тесные доверительные отношения, которые установи лись у него с работникам посольства в Токио, прежде всего и главным об разом с Оттом, с отъездом Рамзая перестали бы существовать. А эти связи были ведь самым крупным капиталом резидентуры, с обострением же меж дународной обстановки их ценность еще больше возрастала. Рамзай это по нимал — и мирился с «горькой необходимостью».
Единственный и последний раз, когда Рамзай после 1935 года имел возможность «отвести душу» со своим человеком, была его встреча в авгу сте 1936 года в Пекине с представителем ГРУ Алексом, которого он знал еще в Москве. Алекс потом рассказывал в письме, что Рамзай, этот «воле вой человек», «чуть не прослезился при прощании со мной». В этих исключительно трудных условиях внимательность и чуткое от ношение со стороны Центра должны были иметь для Рамзая особенно большое значение. Кто из нас, советских разведчиков-нелегалов, не вспом нит, как благотворно действовало, как согревало сердце теплое ободряю щее слово из дома? А Рамзай, в конкретной обстановке его работы, должен был чувствовать и переживать это с особой остротой.«…» Особо следует остановиться на так называемых «мемуарах Зорге». Этот документ, написанный Рамзаем в тюрьме, опубликован в упомянутой книге «Шанхайский заговор» (С. 133–230). Подлинность документа навряд ли вызывает сомнения. Если бы даже не приводилось факсимиле отдельных, отпечатанных на машинке страниц оригинала на немецком языке с руко писной правкой Рамзая, то само содержание документа подтверждает ав торство Рамзая. Возможно, конечно, какая-то доля «творчества» полиции, но, по всей видимости, этот документ в основном написан Рамзаем. Надо прежде всего оговориться, что Зорге в этих «мемуарах» говорит только о людях, уже известных следствию, он не сообщает никаких фактов, которые были бы новы для следствия и которые, следовательно, могли бы ухудшить положение людей, арестованных по делу. Больше того, там, где Рамзаю кажется, что следствие не обладает достаточно определен ными уликами, он пытается запутывать следы, отвести внимание полиции. Приведу три примера. Рамзаю показывали фотографии работников советского посольства в Токио и предложили опознать тех, с которыми он встречался. Рамзай знал, что по этому вопросу следователи могли получить информацию от одного лишь Клаузена и поэтому показания Рамзая были бы ценными для японской контрразведки. И в «мемуарах» он запутывает вопрос, доказывая, что он не в состоянии припомнить лица тех, о которых идет речь.
Так же он поступает, когда речь идет о личности «Коммерсанта», за вербованного Рамзаем в Шанхае. В токийской резидентуре о «Коммерсан те» мог знать один лишь Клаузен, да и тот — не очень много. И Рамзай ста рается возможно более убедительно показать, что «Коммесант» был только его приятелем, что тот ему нравился как умный человек, но никогда к орга низации Рамзая не принадлежал. В третьем случае Рамзай старается дезориентировать контрразведку по вопросу о курьерско-почтовой связи между Шанхаем и Токио. Речь у него идет о том периоде, когда я к нему направлял людей из Шанхая, и все дело у него излагается так, что нельзя получить ни малейшего пред ставления о том, кто к нему ездил: когда приезжала женщина, он говорит о мужчине и т. д. В «мемуарах» не только нет ничего, что можно было бы истолковать как идейное отступничество, но, наоборот, Рамзай с силой подтверждает, подчеркивает свои коммунистические убеждения.«…» некоторые замечания ПО современным вопросамПользуюсь случаем, чтобы поставить некоторые вопросы, которые прямо или косвенно связаны с Зорге.1. Мне думается, что настало время публично сказать о деятелях раз ведки, погибших в период культа личности. Все они реабилитированы, но так как они работали в такой области, как разведка, мы в газетах ничего о них не говорим. Мне кажется, что так же как о работниках других отраслей, надо публично сказать о таких товарищах, как Берзин, Урицкий, Давыдов, Никонов, Стига и др.2. Зорге теперь стал как бы символом мужества советского разведчика. Масса людей, особенно молодежь, жаждет материалов о нем.
Печать же наша кормит читателей перепечатками из иностранных книг, в которых много белиберды, иногда отнюдь не безобидной. До меня дошло, что соби раются даже издать книгу «Шанхайский заговор». Это было бы прямой ошибкой: это книга сугубо антисоветская, антикоммунистическая. Кроме того, мы совершенно не заинтересованы в том, чтобы публиковать «мемуа ры» Рамзая. Мне думается, что назрела прямая необходимость написать нашу со ветскую книгу о Зорге.3. Широко пропагандируя подвиг Зорге, мы впервые стали полным го лосом говорить о советской разведке. Не следует ли подумать о том, чтобы теперь повести продуманную пропаганду, которая разъясняла бы молоде жи, что такое советская разведка, как почетны ее задачи? Все капиталистические страны этим занимаются, создавав ореол вокруг своих разведчиков (особенно умело это делают англичане). А мы о своих разведчиках, которые содействуют не капиталистическому разбою, а помо гают бороться за коммунизм, ничего не говорили. Теперь, в связи с делом Зорге, положение меняется. Не настала ли пора тщательно продумать и развернуть пропаганду со ветской разведки? Ведь в борьбе за коммунизм, против сил империализма, разведке нашей предстоит еще совершить великие дела, а разведчиков на это потребуется ведь очень и очень много.19.10.64 г.