Суперфрау из ГРУ
Шрифт:
Клаусу Фуксуповезло меньше. Мы расстались с ним, когда он отправился в Соединенные Штаты, чтобы участвовать в американском атомном проекте. В 1943 году в Квебеке Рузвельт и Черчилль подписали секретное соглашение, которое закрепило объединение усилий Великобритании и США по созданию атомной бомбы. Согласно этому соглашению, техническая база проекта должна была строиться в США, а, поскольку Англия к тому времени имела большую научную базу в этой области, она вносила свой вклад «мозгами» — английские ученые принимали участие в проекте. Согласно этому соглашению, Клаус Фукс выехал в США. Он работал сначала в Манхэттенском центре, затем в Лос-Аламосе, и, по некоторым оценкам, был одним из наиболее информированных участников проекта — и всем, что знал, честно делился с советской разведкой. Начальник ФБР Гувер впоследствии писал в своем секретном меморандуме по этому поводу: «… В июне 1945 года Клаус Фукс передал русскому агенту детальный доклад, который заранее подготовил в Лос-Аламосе, имея доступ ко всем соответствующим документам и проверяя на месте правильность приводимых им расчетов и формул. Доклад содержал полное физико-математическое описание плутониевой бомбы, которую предполагалось испытать на полигоне «Тринити». Он передал русским также чертеж бомбы и ее отдельных компонентов и сообщил все наиболее важные ее параметры. Он сообщил также, что плутониевое ядерное устройство будет иметь цельнометаллический плутониевый заряд и дал техническое описание инициатора, включая мощность нейтронного компонента, тампера, алюминиевой оболочки и системы имплозивных «линз»…» [66]
66
Цит. по В.Кулишов. Конец атомному секрету. В сб. Профессия — разведчик. М., 1991 г. Стр.144.
Это только один из докладов Клауса Фукса, а их за почти десять лет работы было много.
В 1946 году, после испытания атомной бомбы, Клаус Фукс вернулся в Великобританию, как и большинство английских ученых. Из сотрудничества двух стран ничего не получилось. 1 августа 1946 года был принят так называемый «Акт Макмагона», запрещавший администрации США всякое сотрудничество с другими странами в ядерной области. Америка, попросту говоря, обманула союзника, воспользовавшись английскими научными разработками и ничего не дав взамен. Тогда английское правительство приняло решение о создании собственной атомной бомбы, работы над которой начались в 1947 году. Фукс возглавлял теоретический отдел проекта, так как едва ли какой-нибудь другой человек в стране знал в этой области больше, чем он. Связь с советской разведкой в Англии возобновилась (но уже теперь с разведкой МГБ, что было более чем оправданно, так как ведомство Берия курировало к тому времени атомную программу Советского Союза).
К тому времени как английские, так и американские спецслужбы уже знали о том, что имеет место утечка информации по атомному проекту, причем известно было, что в США она происходила из британской военной миссии. Английская контрразведка, проверив все досье, всерьез заинтересовалась Фуксом и начала его разработку. За ним тщательно следили, прослушивали телефонные разговоры, проверяли всю корреспонденцию — но тщетно. Подозрения подозрениями, однако никаких доказательств его сотрудничества с советской разведкой найти не удавалось. К тому времени Фукс был опытным агентом, встречался со связниками редко и в условиях строжайшей конспирации, а в остальное время следить за ним было бесполезно — его жизнь ничем не отличалась от жизни его коллег. Однако кое-что тщательное наблюдение дало — оно помогло контрразведчикам составить психологический портрет объекта разработки.
К тому времени ученый уже начал подумывать о том, чтобы уйти из атомного проекта. Его отец принял решение переехать в ГДР, что давало ему формальный повод сменить место работы. Однако дело было не в этом. Война закончилась, соотношение сил в мире изменилось, начиналась «холодная война». В новых обстоятельствах он уже не был так уверен в этической оправданности своих действий. Работая в проекте на благо Англии, одновременно он фактически работал против страны, ставшей его второй родиной, и такая двойная жизнь изматывала этого принципиального и совестливого человека. Сказывалась и психологическая усталость от многолетней работы в условиях повышенного риска — все это время Фукс был уверен, что в случае разоблачения ему грозит смертная казнь. Внутренний разлад, депрессия — позднее он охарактеризовал свое тогдашнее состояние как «контролируемую шизофрению». Да, улик против него не было, но, тем не менее, он как никогда был близок к провалу. (Вот уж чего никогда не испытывала Урсула — так это идейного разлада!)
Этим его состоянием воспользовались опытные психологи из МИ5. После серии бесед, изощренными психологическими приемами они заставили Фукса признаться в работе на советскую разведку. Суд над ним состоялся 1 марта 1950 года. Приговор был неожиданно мягким: 14 лет тюрьмы. Оказалось (о чем не знал Фукс), что, в соответствии с английским уголовным законодательством, статья об «измене Родине» могла быть к нему применена, только если бы он передавал информацию враждебному государству во время войны, Если бы он работал до 1945 года на Германию, Италию или Японию — то, вполне вероятно, был бы казнен. А так он был осужден в соответствии с законом о защите государственных секретов по статье, максимальная мера наказания по которой составляла 14 лет, которые Фукс и получил.
Вот как вспоминает об этом моменте своей жизни сам Фукс, «… из всего судебного заседания я запомнил только ступеньки, которые вели к огороженной от всего зала скамье подсудимых. Когда я, не видя ничего вокруг себя, сел на нее, мой защитник, наклонившись ко мне, спросил: «Вы знаете, какое вас может ожидать максимальное наказание?» — «Да, — сказал я, — я знаю, это — смертная казнь». — «Нет, — сказал он, — максимальная мера наказания за это — 14 лет тюремного заключения». Самое странное, что я ничего в этот момент не почувствовал. Я был уверен, что меня ожидает смертная казнь, смирился и был готов к этому. В этом как раз и заключалась моя ошибка — настоящий разведчик должен был драться, бороться за жизнь до последнего. А затем я вдруг почувствовал то, что и должен был почувствовать в моей ситуации смертник, которому неожиданно говорят: тебя не казнят, ты будешь жить…» [67]
67
Там же. Стр.160.
Тяжелое душевное состояние Фукса усугублялось еще и тем, что Советский Союз на официальном уровне отказался от него. 6 марта 1950 года ТАСС опубликовало заявление по поводу процесса над Фуксом: «… Выступивший на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании Шоукросс заявил, что будто бы Фукс передавал атомные секреты «агентам советского правительства». ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен Советскому правительству и никакие «агенты» Советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения». Это не значит, что советская разведка бросала своих работавших за границей сотрудников и агентов. При малейшей опасности для их спасения делалось все возможное и невозможное. Но при одном условии. В то время в советской разведке существовало жестокое правило: признавшийся разведчик — предатель. По этой причине многолетнему забвению было предано имя Рихарда Зорге. По той же причине Советский Союз отказался и от Фукса. (Кстати, Фукс, что бы о нем ни говорили, признавая факт собственной работы на советскую разведку, назвал только одно имя, да и то под давлением неоспоримых улик, представленных ФБР — он опознал своего американского связника Раймонда — Гарри Голда).
Не так повела себя ГДР, в общем-то, послушный сателлит Советского Союза. Для немцев Клаус Фукс, кроме всего прочего, по-прежнему оставался немецким коммунистом. Вспоминает его вдова Грета Кельсон-Фукс: «В ЦК сразу же стали думать, как помочь, по крайней мере, как приободрить Клауса в тюрьме, дать ему понять, что в ГДР не забыли и ждут его. Я уже не говорю о том, что это был очень деликатный вопрос, решить который необходимо было, не затрагивая интересы советских товарищей…» [68]
68
Там же. Стр.166.
В тюрьме Фукс просидел 9 лет. В июле 1959 года власти ГДР его обменяли, и он тут же вылетел в ГДР, обосновавшись в Дрездене. Там он встретил свою старую знакомую, еще по недолгому пребыванию в Париже в 1933 году — Грету. Вскоре они поженились и прожили вместе 28 лет — до самой смерти Клауса Фукса в 1988 году. В ГДР Фукс сразу же возглавил институт ядерных исследований в Россендорфе, показав себя не только ученым, но и прекрасным организатором науки. Коллеги вспоминают его как выдающегося ученого и как прекрасного человека, полностью чуждого всякого высокомерия, простого, доброжелательного и внимательного к людям. В общем-то, наверное, правы те, кто говорит, что, если бы не работа на советскую разведку, то Клаус Фукс мог бы достичь в жизни гораздо большего, войти в число самых крупных ученых двадцатого века, стать нобелевским лауреатом. Забывая при этом одно: если бы в 1949 году Советский Союз не заявил об испытаниях атомной бомбы, трудно сказать, каким бы сегодня был мир и существовали ли бы в нем нобелевские премии…
Первый связник Фукса, Семена Кремера, после возвращения в СССР служил в танковых войсках — тогдашний и. о. начальника ГРУ генерал Ильичев «подарил» его танкистам. Вот что сам Кремер рассказывает в письме одному из авторов этой книги: «В 1942 году тов. Ильичев на запрос командующего бронетанковыми войсками генерала Федоренко: «Кремер вам очень нужен?» — тут же, прямо при мне, ответил: «Нет, не нужен!» Тогда тов. Федоренко сказал: «Вышлите его личное дело мне». С тех пор я служил в танковых войсках. Генерал Ильичев отказался от меня, потому что знал, что в те дни мною интересовались люд из ведомства проклятого Берии. А Федоренко тоже знал, что уже две ночи меня допрашивали следователи Берии». Ильичев, на совести которого было много репрессированных разведчиков, отказался от Кремера и тем, может быть, спас ему жизнь — служа в танковых войсках, тот стал Героем Советского Союза и дослужился до звания генерал-лейтенанта.