Супермама для вишенки

Владимирова-Бойко Марина

А затем Наташа заводит сложную для нее тему. Сильнее кусает взбитое пироженое, запивает кофе и жалуется, что ее муж не хочет детей. Сначала она думала, что со временем эта проблема разрешится. Улучшат свое материальное положение, возьмут ипотеку, но ситуация не меняется.

– Девчонки, мне тридцатка. Часики-то тикают. Ну не налево же мне ходить? Я хочу родить ребенка от него. От любимого человека! Может это все из-за того, что я стесняюсь своих складок на животе, когда у нас вечер любви?

– Вечер любви! – восклицает Света. – Ты еще скажи, что он лепестки роз к твоим ногам

рассыпает, когда ты в своей ночнушке хлопчатобумажной пытаешь его соблазнить.

– А может и рассыпает! – обиженно произносит Натка, а после надувает свои и без того пухленькие губы. Скрещивает руки на груди, гипнотизирует принесенное пироженое. Все же она, как бы на диете и больше одного не положено.

– Девочки, не ссорьтесь.

Смотрю на них и понимаю, что не могу Нате что-то посоветовать толковое, хотя очень хочется. Ситуация сложная, особенно, когда хочешь детей. Света утверждает, что Наткин муж – сам еще ребенок. Играет в игры, не слушается. Вот когда он повзрослеет – об это никто пока не знает. Даже сама Натка.

Рассказываю девчонкам, что хочу уволиться. Жалуюсь, что мне тяжело и совершенно не хочется покидать родные стены школы. А еще страшно уходить вот так в свободное плавание. Если бы не расставание со Стасом, то я бы никогда эта мысль никогда не пришла в голову. Мне все напоминает о нем.

– С твоими мозгами Верка – ты нигде не пропадешь! Хоть в Караганде!

Я задумчиво поворачиваю голову в сторону запотевшего окна, и мне становится как-то томно. От того, что мой привычный уклад жизни в какой-то степени пошел наперекосяк.

Глава 7

Перед тем как написать заявление я обдумала это шаг десятки раз. И вдоль и поперёк. Под любым углом. Прикинула на теории вероятности. И пришла к одному выводу: увольняться так не хочется. Хочется поговорить со Стасом, объясниться и прийти к логическому умозаключению. Хотя скорей всего - это невозможно. Потому что это Стас. Он часто слышит только в одно ухо. И если и выводит какие-то умные фразы, то они касаются или футбола или новой технологии изготовления пива с воблой.

Привычно слышать когда-то закладывающий уши звук звонка на урок. Резкого, оглушающего и длинного. На перемену почти такой же, но мне все время казалось, что он короче.

Захожу в класс. Мои небольшие каблучки уверенно стучат по деревянному полу. Прохожу между рядами и сажусь на свое место. По привычке открываю журнал, отмечаю отсутствующих.

Спрашиваю Иванова, почему он не был на прошлом уроке. Он встает со своего места и уверенно, еще по-детски отвечает, что был в опере. Снова смешки на задних партах, потом звонкий выкрик, что опера – это браузер.

Начинаю урок и с первого взгляда, казалось все как обычно. Тихий шепот на задних партах. Я уже привыкла улавливать малейший шорох, каждую интонацию. Восьмиклассники шепчутся, что их сердца требуют перемены, хотя урок только начался.

Стараюсь максимально доступно донести материал, хотя понимаю, что математика – не из самых любимых предметов учеников. Всего по одной причине: дается она не так легко, как этого хотелось.

Сразу после окончания урока решаюсь написать заявление. Неуверенно захожу в кабинет директора. Лысоватый

мужчина в черном дешевом костюме сначала уговаривает меня.

– Вера опомнись! Школа дом твой родной! Твоя крепость.

– К сожалению была…

Он до сих пор не верит своим ушам, отрицательно кивает головой, когда снова слышит слово увольнение. Очень интересуется причиной моего такого поступка. Под пристальным взглядом, я ничего не могу толком ответить, потому что знаю, что наш директор хорошо общается со Стасом. Понимаю, что существует такой факт, как мужская солидарность и решаю молчать до последнего, как бы он меня не пытал.

– Ты всегда можешь вернуться. Помни. Мы всегда тебя ждём. Наша Вера. А я еще я тебе напишу хорошую рекомендацию. Тебя с ней в любую школу возьмут.

– Спасибо. Буду очень признательна.

Наконец-то сложный разговор заканчивается. Мое заявление принято, и я могу свободно выдохнуть. Почему-то думала, что станет легче. По всей видимости, я ошибалась.

Традиционно после уроков мы устраиваем посиделки. Как по случаю вливания в наш коллектив, так и по случаю отплытия из него. Сегодня второй случай. Собираемся мы маленькой компанией. Вечно бледная Виктория Викторовна, с холодными светлыми глазами и пышногрудая с необъятной талией – Татьяна Борисовна. Еще иногда к нам, в нашу женскую гоп-компанию присоединяется трудовик. Он всегда пьет слишком крепкий чай, доставая из кармана несколько размякших шоколадных конфет вместе с мелкими деревянными стружками.

В тесном кругу, налив в кружки крепкий горячий ароматный сидели в одном из пустых классов.

Виктория Викторовна никак не может поверить, что я ухожу. А вот Татьяна Борисовна, напротив - подбадривает меня и своим громким, крепким голосом, как ученику десятого класса, разжевывая, объясняет: что не происходит все к лучшему.

– Как жаль, что ты увольняешься. И Стас тоже уезжает…, - сухо произносит, как любят выражаться старшеклассники: «пунктуальная биологичка» и в одно мгновение замирает.

– Куда уезжает?- мои глаза резко загорелись. И почему я обо всем узнаю в последний момент.

– Как куда? Ты разве не знаешь? – переспрашивает и отмирает в одно мгновение.

Я продолжаю удивленно смотреть на нее. Живешь под крышей с одним человеком, стираешь его носки, гладишь рубашки и совершенно не знаешь о его планах, целях, намерениях. Я думала, что у нас нет со Стасом секретов. Мы доверяем друг другу. Делимся обо всем на свете. Оказывается, это у меня не было секретов от него. А он продолжал гнуть свою линию, кивать мне в ответ, когда это потребуется и строить свои отдельные планы.

– В Москву он едет. На соревнования. А вы что… Уже не встречаетесь? – догадываясь о происходящем медленно произносит она.

В этот момент Татьяна Борисовна, сидит напротив нас на двух стульях и смотрит то на меня, то на Викторию, а потом делая вывод отвечает:

– Вот истинная причина твоего увольнения! И что из-за мужика работу терять.

Она продолжала, что-то говорить, но я уже её не слышала...

*****

Все! Окончательно и бесповоротно – забыть. И как утверждает Света: размазать по стенке. Хотя это невероятно сложно.