Супермен III
Шрифт:
— О, — сказал смущенно Кларк Кент, — простите, пожалуйста!
Гас, ворча, заковылял прочь. В обычных условиях он подал бы в суд, потому что повреждение ноги, которое могло остаться хроническим, давало повод для иска. Но при данных обстоятельствах лучше было бы пренебречь этим.
Он шел, преодолевая боль в ноге, и осматривался в деловой части города. Его внимание привлек магазин готового платья, в витрине которого красовался мужской костюм. При более внимательном взгляде он понял, что это костюм для досуга из зеленого с белым полиэстера —
Болван, только что стукнувший его по ноге, был в похожем костюме.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Кларк Кент и Лина Ланг выехали на машине из Смоллвилля за город на пикник. Рики Ланг ехал с ними, прижимая к себе маленького щенка, а заднее сиденье было занято скатертями и корзиной с едой. Рики с увлечением играл со щенком, а на передних сиденьях Кларк и Лина занимались своей щенячьей игрой, без всякого повода взглядывая в глаза друг другу.
— Так странно снова быть здесь, — сказал Кларк, — возобновлять старые знакомства…
— Какие-нибудь конкретные? — спросила Лина.
— О, например, эта старая ферма впереди, — сказал Кент. — Мальчишкой я часто играл возле нее. Эта старая ферма много значит для меня.
— Играет он со мной, — думала Лина, — или он действительно такой сентиментальный дурень?
— Я тебе вот что скажу, — предложил Кент, — я знаю маленькую грязную дорогу, ведущую прямо к ферме. Мы можем там устроить пикник с массой воспоминаний.
Он свернул на маленькую дорогу и ехал по ней, пока они не нашли солнечную лужайку с видом на ферму и на большое поле пшеницы, по которому Кларк Кент бегал, когда был мальчиком.
— Здесь очень хорошо играть, Рики, — сказал он, указывая на ряды волнующейся пшеницы. — Почти как в джунглях.
Лина Ланг расстелила скатерти и открыла корзину. Появилось множество пластмассовых коробок с едой. Рики и его щенок весело прыгали вокруг.
— В Столице устраивают пикники, мистер Кент?
— Не такие, как здесь, — сказал Кент, глядя на небо и на поля, где он провел свое детство, и удивляясь тому, что он мог одним прыжком перемахнуть через силосную яму.
— Мы с мамой всегда это делаем, — сказал Рики. — Иди сюда, Бастер!
Мальчик убежал, щенок мчался за ним, махая хвостом. Они мигом исчезли в поле, оставив Кларка и Лину одних на подстилке.
— Это хорошо для Рики, — сказала Лина, открывая коробки. — И еще лучше, когда рядом мужчина. Это бывает не часто.
Кларк рассматривал припасы.
— Здесь большой выбор.
— Нет, все хорошие давно женаты.
Лина отвинтила пробку термоса.
— Я имею в виду выбор вот этого, — сказал Кент, указав глазами на коробки. — Капустный салат, телятина — это настоящий пикник!
Он ткнул вилкой в коробку и подцепил кусок содержимого.
— И этот паштет великолепен, — сказал он, облизываясь.
— Паштет? — Лина придвинулась к нему и заглянула в коробку. — Я не делала паштета… О, Кларк! Это же собачий корм
Кларку Кенту снова пришлось осознать, что он — не совсем землянин, а чужеземец, для которого паштет и корм для собаки одно и то же. Но Лина Ланг могла сделать из этого случая лишь один вывод: что он болван. Но все-таки его вид, когда он вынимал вилку изо рта, заставил ее добродушно засмеяться, а его слабая попытка скрыть свое смущение заставила смеяться еще больше, и, смеясь, она прижалась к нему.
Стараясь взять себя в руки, Кент тоже засмеялся: как будто собачий корм всегда помогал ему завязать разговор.
— Я не помню, когда так смеялась, — Лина подняла голову с его груди.
— И я, — сказал Кент, готовый съесть полную коробку рациона Бастера, лишь бы это ей понравилось.
И все же что-то подсказывало ему, что его роман с этой женщиной безнадежен, что в решающий момент вмешается другая, более высокая ответственность. Он знал, что это правда, что его роковая судьба велит ему пулей лететь отсюда. Но другой своей частью он жаждал быть смертным и познать простое, ничем не отягощенное счастье быть в объятиях любимой, смертной женщины.
Возможно, Лина подсознательно почувствовала этот конфликт в нем. Она отодвинулась от него.
— Сколько ты думаешь еще пробыть в Смоллвилле?
— Знаешь, я как раз думал, Лина, что такому человеку, как ты, может быть хорошо в Столице.
— Такому, как я? — спросила Лина, подняв брови.
Кент погрузился в какой-то салат из макарон. Хорошо ли с его стороны тянуть Лину туда? Может ли тот, кто взлетает в воздух на высоту шесть тысяч миль, надеяться вести нормальную жизнь женатого человека?
— Я должна прямо сказать тебе, что не нахожу в Смоллвилле того, чего хочу, — призналась Лина. — Но добьюсь ли я этого в Столице? Я хочу сказать — что я там буду делать?
— Видеться со мной, — сказал Кларк, не в силах обуздать свою игру на ее чувствах. Взяла ли снова верх над ним его мужская сущность? Необходимо ли ему обладание женщиной, хотя он поклялся избегать близости с ними? Мысль об этом его волновала, а это значило, что дело было не только в Лине Ланг. Дело было в царившем в его душе божественном женском образе с Земли!
— Но Лина — особенная, — сказал другой внутренний голос. — Она так похожа на тебя, так скромна, так нетребовательна. Ты ей прекрасно подходишь и любишь ее.
— Но почему, — спросил другой голос, — ты всегда так терпелив и добр именно к красивым женщинам? Ты подумал об этом?
— О, — сказала Лина, — я не стала бы обращаться к тебе. Я хотела бы видеться с тобой, но не хочу быть тебе в тягость.
— Ты никогда не можешь быть мне в тягость!
— Это любовные речи, — сказал себе Кент. — Это снова со мной, и я это знаю, потому что это рвется из меня. Я говорю как землянин, каким я был бы, если бы жил здешней жизнью. Но, может быть, Лина будет это тонко чувствовать…