Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
— Господин Ликидис обдумывает очередной ход. У телефона граф Нессельроде. Я передам ему ваше сообщение.
— Пожалуйста. С нами связался капитан ливийского сухогруза и передал, что господин Маркелов подобран ими в море и поднят на борт судна. Самочувствие его хорошее. Я жду указаний.
— Позже, — ответил Павел и положил трубку. — Адмирал, вы слышали? Ваш партнер по контрабанде жив и здоров. Он на борту ливийского сухогруза. Думаю, настроение у него получше, чем у вас. Полковник Каддафи, наверняка, предоставит господину Маркелову убежище. Придется вам, адмирал, отдуваться одному за всех.
Апостолос молча и тяжело поднялся, не обращая внимания на дула пистолетов, направленных на него.
— Да, на этот раз я проиграл. Предали друзья, партнеры, любимая женщина… все. Но суда над великим адмиралом Апостолосом Ликидисом не получится…
Он почти вплотную подошел к Антигони, взял из ее дрожащей руки пистолет и, повернувшись спиной, скрылся в спальне. Павел подбежал к гречанке. Она прильнула к нему всем телом. Они напряженно вслушивались в тишину, царившую за дверью спальни. Через минуту раздался выстрел. Павел отстранил Антигони и открыл дверь.
Апостолос лежал на спине. Мертвый и величественный. Он выстрелил себе прямо в сердце.
Павел не стал входить. Прикрыл дверь и вывел Антигони из каюты Апостолоса. Охранникам, окружившим их, спокойно сообщил, что господин Ликидис застрелился и теперь они должны выполнять команды капитана Папаса.
Папас выслушал рассказ Павла Нессельроде спокойно, без особых реакций. Только сразу же заявил, что никакого отношения к контрабанде не имеет. По приказу Антигони он застопорил машину в нейтральных водах и послал радиограммы в порты Пирей и Одесса. Кроме того, связался с Пией, уже ставшей вдовой Апостолоса. Она восприняла известие мужественно и сообщила, что ее представителем на корабле назначается господин Егор Шкуратов, будущий глава империи Апостолоса Ликидиса…