Супруг для богини (Увядание розы)
Шрифт:
Глава 32
Ольга Николаевна несколько минут нерешительно переминалась, прежде чем наконец, набравшись духу, ступить в парадное и нажать кнопку электрического звонка. Открывшая дверь горничная воззрилась на гостью с недоумением. Ну да, в этот дом, пожалуй, женщины-то и не ходят! Извекову проводили в нарядную гостиную и попросили ждать. Ждать пришлось долго. И когда наконец хозяйка соизволила выйти, Ольга поняла, что Бархатова, узнав о визите будущей свекрови, оделась тщательней обыкновенного. Обе женщины смерили друг друга оценивающими взглядами, далекими от дружелюбия. Обе были почти одинакового возраста, Ольга чуть старше, обеим под тридцать. Обе юными девушками вышли замуж за мужчин много старше себя и стали мачехами. Какие похожие и какие разные судьбы! Ольга воплощала супружеские и семейные ценности, Матильда – вседозволенность и легкомыслие.
Извекова,
– Чем обязана? – сухо спросила Мати, жестом предложив гостье сесть. – Впрочем, я догадываюсь, что привело вас, госпожа Извекова, в мой дом.
Дамы уселись в кресла, собака прыгнула на колени к Бархатовой. Но на сей раз ей не позволили остаться. Пришлось расположиться у ног молодой женщины.
– Тем лучше, тем проще нам будет общаться, – Оля попыталась улыбнуться. – Матильда Карловна, я пришла к вам говорить о нашем сыне. Вениамин Александрович и я очень обеспокоены его решением связать себя узами брака с вами.
– Но вы не мать Кирилла! Вы не можете принимать за него решение! – заметила Бархатова.
От ее резкого тона моська подняла голову и заворчала.
– Да, я не мать, вернее, не родная мать! Но я имею полное право высказывать свое мнение, и я знаю, что Кира прислушивается к нему! Я много лет жизни отдала этим детям, они мне роднее родных, и никто не кинет в меня камень, сказав, что я не стала для них близким человеком! – с жаром воскликнула Ольга Николаевна.
– Полноте, – махнула рукой Бархатова, – никто не умаляет вашей роли в воспитании детей господина Извекова. Я о другом толкую. Если бы его родная мать была жива, я бы припала к ее стопам, моля о милости, о протянутой руке. И если бы эта рука была протянута, я осыпала бы ее благодарственными поцелуями, никогда не осквернив и не предав ее расположения! Но кто такая вы, Ольга Николаевна? Вы, кичащаяся своим подвигом жертвенности? Отчего я должна унижаться перед вами и просить вашего расположения и согласия на брак с вашим пасынком? Я знаю, вы гордитесь своей добропорядочностью, тем, что никогда не изменяли своему не столь добродетельному, как вы, супругу! Вы гордитесь тем, что ваша жизнь была брошена под ноги членов этой семьи! И что из того? Вы смотрите на меня с презрением, словно на падшую тварь, но в глубине души вы мне завидуете, завидуете моей свободе, моей независимости, морю обожания и поклонения, в котором я купаюсь. Вы тайно мечтаете хоть на мгновение побыть такой, как я, сбросив оковы своей мнимой добродетели!
– Отчего же мнимой? – только и могла пролепетать ошарашенная таким напором Извекова.
– Да потому что ее нет, хваленой вашей добродетели. И все ваши жертвы напрасны! – Бархатова произнесла это зло и иронично, как будто знала то, что Оле неведомо.
– Вы ошибаетесь! Вы ошибаетесь, ведь у вас жизнь сложилась так, что вам не досталось ни любви, ни жертвенности, ни семейных добродетелей. – Ольга Николаевна старалась говорить спокойно, но голос предательски звенел. – Я жалею вас, но вместе с тем я еще более жалею нашего мальчика. Ведь он еще юн! Куда вы позовете его? Вы старше и опытней, он наивен, как ребенок, вы играете им, словно кошка с мышонком. Избалованная кошка иногда ведь даже и не ест свою полузадушенную жертву, бросив ее умирать в мучениях! Оставьте Кирилла, прошу вас! Будьте благородны!
– Мне смешны ваши рассуждения! Вы начитались слезливых книжек вашего супруга! Вы изволили выставить меня в виде жестокого и похотливого животного! Вы ошибаетесь, сударыня! В моей душе не меньше любви, преданности и жертвенности, чем в вашей! Я люблю Кирилла и не отступлюсь! Пусть хоть небо обрушится на нас!
Бархатова встала, давая понять, что неприятный разговор закончен. Собака отвратительно громко залаяла. Поднялась и Ольга Николаевна. Что ж, она почти и не рассчитывала на успех своей миссии.
– И все же я надеюсь, если вы действительно любите Кирилла, вы оставите его в покое, сударыня! – с достоинством произнесла Извекова и вышла из комнаты.
Матильда метнула ей вслед ненавидящий взгляд и, упав на диван, разрыдалась. Моська вскочила на диван и протяжно завыла.
Прошел месяц. Кирилл уповал, что со временем страсти поутихнут, родители смирятся. Однако долгожданный штиль не наступал. Павел, родной брат и близкий друг, и тот высказывал осторожные сомнения в разумности его выбора. Но что ожидать от Павла! Он сух, рационален и совсем лишен эмоций. Его никогда не увлечет поток страсти. А если это и случится, то, скорей всего, не к женщине, а к идее или прожекту. Вера тоже не советчик. Когда она познакомилась с Матильдой, потом полвечера критиковала ее платье крикливой расцветки: как можно, в ее-то возрасте! Несуразность шляпы: и где она такую приобрела? Походку, так ходят женщины с панели! И манеры ужасные! И мысли убогие! Это будет не жена, а стыд!
Раздосадованный Кирилл обвинил сестру, что та завидует живой и неувядающей красоте его избранницы, которая хоть и старше Веры, да ярче и сочней во сто крат! А вот Вера уже засыхает на корню и на глазах превращается в классическую старую деву. Злую и завистливую, чья нерастраченная любовь застоялась в глубине души, уподобившись мутной тинистой воде!
После сказанного брат и сестра перестали разговаривать друг с другом, отчаянно страдая от обиды, непонимания и возникшей неприязни.
Кирилл метался между родней и возлюбленной. В глубине сознания он понимал, что его брак будет не безоблачным, но, полюбив первый раз в жизни, он полагал, что это чувство неповторимо. После долгих размышлений он принял решение еще раз собрать семью воедино и попытаться примирить всех и вся. Если он не сможет добиться согласия, то хотя бы умерит недоброжелательность сторон. Он вел долгие переговоры с отцом и мачехой, братом, повинился перед оскорбленной сестрой и уговаривал гордую Матильду.
И вот идея примирительной встречи осуществилась. Извековы, скрипя зубами, вынуждены были потихоньку привыкать к мысли о женитьбе старшего сына на распутной вдовушке. Кирилл не отступится, это очевидно. Пришлось согласиться и встретиться с будущей невесткой еще раз, поглядеть на нее попристальней. Может, не так страшен черт, как его малюют? Кирилл заказал торжественный обед в ресторане «Медведь» на Большой Конюшенной, и в означенный день и час семья Извековых снова встретилась с Матильдой Бархатовой.
Матильда нервничала ужасно, кляня себя за невоздержанный язык. Зачем она тогда наговорила резкостей Извековой, превратила ее в непримиримого врага? На сей раз Матильда Карловна оделась изящно и без вызывающей роскоши. Строгое платье с высоким воротом, кружевная отделка по лифу и рукавам. Гладкая прическа, минимум украшений, неяркая помада. Сидя напротив Ольги Николаевны, Матильда с трудом могла проглотить маленький кусочек. Каждый ее жест, каждое движение и слово привлекали пристальное внимание присутствующих. Кирилл отчаянно страдал, видя, что разговор не клеится и враждебность витает над столом, уставленным дорогими закусками, к которым никто почти не притронулся. Павел отмалчивался, Вера язвила, Ольга ограничилась вымученными любезностями. Один Вениамин Александрович, как человек светский, проявлял умеренное дружелюбие и пытался поддерживать застольную беседу. Выпив вина, потом еще, Извеков стал словоохотлив и постепенно оттаял. Он все больше и больше оказывал внимания Бархатовой. Улыбка его престала быть натянутой, он позволил себе несколько комплиментов, в его голосе зазвучали нотки дружеского участия. Кирилл воспрял духом. Он ненавидел пьянство отца, но в этот момент его пагубная привычка могла сыграть положительную роль. Если сейчас лед тронется, то все изменится в лучшую сторону, в этом молодой человек не сомневался. Жестом он подозвал официанта в черном фраке и накрахмаленной манишке. Тот в штиблетах без каблуков, как положено в ресторанах первого класса, подлетел легко и бесшумно. Кирилл приказал подать еще вина. Упоенный надеждами, он не замечал, что мачеха внимательно следит за взорами, которыми обменялись супруг и Бархатова, что какие-то неуловимые токи присутствуют в разговоре между ними. Беседа оживилась, послышался смех, дело шло на лад.