Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
И пусть - мне снова - говорят.
Она не Ангел - в капюшоне.
Она - всего лишь - Мизеракль.
В пустом, прокуренном вагоне.
Она - всего лишь - Мизеракль...
И слиплись волосы - в тоске.
Черней угля, чернее ночи.
Висит Судьба - на волоске.
И кто-то Счастье мне пророчит.
Висит - Судьба - на волоске...
Полуэльфийка, вор ночной.
Всё акварели, карандашики.
Мой Мизеракль, как вой сплошной.
Как будто чей-то сон - вчерашний...
Как
И сердце? Бедное? Увы.
А Башня - чёрная? Сгорела.
На пепелище - Королева.
Сажает новые цветы.
На пепелище - Королева...
Итак, она увлеклась мистикой. А, как известно, мистические происшествия, обряды и ритуалы связаны, зачастую, именно с кладбищами. Поэтому Северина много кладбищ тогда посетила: и городских, и расположенных в области, и в дневное время, и глухими ночами.... Посетила и, соответственно, чётко уяснила для себя, мол, на старинных кладбищах можно многое спрятать. Причём, очень надёжно: здесь могильный поребрик отошёл в сторону, открыв глубокую нишу, а там образовалась широкая трещина между каменными плитами склепа. Остаётся только заложить (хочешь - в нишу, хочешь - в трещину), нужный предмет, а сверху набросать вдоволь мха, сухих веток, прошлогодних листьев и земли...
Подходящее место она отыскала минут через двенадцать: корни старой берёзы - за долгие-долгие годы - отодвинули в сторону базальтовую надгробную плиту, установленную когда-то вертикально, образовав - тем самым - своеобразный "карман".
– То, что старенький очкастый доктор прописал, - подозрительно оглядываясь по сторонам, едва слышно прошептала Таболина.
– Как любит выражаться моя дражайшая тётушка. Мол, по её словам, это любимая "грушная" присказка, неизменно приносящая удачу...
Она аккуратно пристроила пластиковую папку с частью княжеского "наследства" в "карман", входное отверстие в который - в свою очередь - тщательно замаскировала с помощью пышных буро-фиолетовых лишайников, густо покрывавших шершавую каменную стену древнего склепа, расположенного поблизости.
"Отлично сработано", - мысленно похвалила сама себя Северина.
– "Надёжный тайник получился, из серии: никогда не найдёшь, если не знаешь, где искать.... Никогда не найдёшь? Хм. Надо хорошенько запомнить это место.... Старый покосившийся склеп. Куст ракиты. Заросли Иван-чая.... А над чьей могилой, кстати, установлена сама надгробная плита? Сейчас-сейчас...".
Она достала из дамской сумочки вскрытую упаковку бумажных носовых платков, извлекла один и принялась тщательно протирать базальтовую поверхность, покрытую сетью мелких трещинок.
"Между прочим, базальт является очень прочной горной породой", - заявил рассудительный внутренний голос.
– "А тут, понимаешь, целое море трещин. Значит, этой надгробной плите уже очень много лет. Ну, очень-очень много.... Ага, буковки проступили. Интересно. В камне вырублено: - "Николай Черновъ". Причём, безо всяких дат и пояснений.... Ничего же себе. И как прикажете понимать данный фортель? Совпадение? Ну-ну.... А не тот ли это Николай Чернов имеется в виду, который пропал без вести в "Екатерининские" Времена вместе со своей невестой (то есть, с молодой женой), Варварой Шуваловой? О-хо-хо, грехи наши тяжкие. Не к добру такие пересечения. Не к добру. Будь, милочка, настороже...".
Северина торопливо зашагала по тропинке обратно, к проспекту Александровской фермы. Вышла на гравийную дорожку, повернула в сторону кладбищенских ворот и чуть не столкнулась с низеньким пожилым священником, облачённым в потрёпанную чёрную рясу.
– Доброго тебе здравия, отроковица, - голос старика был глубок и приятен, а его светло-голубые глаза лучились всепрощающим добром.
– Кто рано встаёт, тому Бог даёт.
– И вам здравствовать, отче, - смущённо потупилась Таболина.
– А, вот, извините..., м-м-м...
– Спрашивай, голубка залётная, не стесняйся. Спрос от Души - дело святое.
– Вы сказали, мол: - "Бог даёт...". А что он конкретно даёт? Ну, тому, кто рано встаёт?
– Всем по-разному, - кротко улыбнулся священник.
– Кому-то - по делам его. А кому-то - и по грехам. Как сам Создатель решит.... Что это, девонька, у тебя со взглядом?
– А что с ним такое?
– машинально поднося ладонь к глазам, забеспокоилась Северина.
– Неуверенность в нём плещется. Причём, граничащая с паникой.... Нельзя, милочка, впадать в отчаяние. Грех это. Держаться надо. И не унывать, веря мечтаниям своим заветным.
– А если эти мечтания...разбились в прах?
– Всё равно - надо держаться. И уповать на надежду - какой бы крохотной и призрачной она не была.
– А если и эта крохотная надежда...
– Остановись, отроковица, - нахмурился пожилой человек, отчего его светло-голубые глаза поменяли свой цвет на пронзительно-серый со стальным отливом.
– Об этом даже думать нельзя. Никогда. Дабы от греха смертного держаться подальше.
– Извините, отче.
– Извиняю.
– А ещё один вопрос можно?
– Задавай.
– Там, в зарослях, - махнула рукой Северина.
– Есть одна старинная могила, на надгробной плите которой начертано - "Николай Черновъ". Вы не знаете, кто покоится в той могиле?
– А зачем, девонька, тебе знать об этом?
– Надо.
– А я считаю, что совсем не надо, - объявил священник.
– Лишние знания, они иногда лишь жизнь человеческую усложняют. Или же с ума сводят.... Всё, голубка, иди.
– Иду, отче, - почтительно поклонилась Таболина.
– Спасибо вам - за совет...
Машина тронулась с места, развернулась на светофоре и покатила в сторону "Бабушкиного" парка.
Северина, несуетливо управляясь с автомобильной баранкой, рассуждала про себя: - "Значит, по делам и по грехам. Понятно.... За что же тогда убили Михаила Абрамовича? За дела? Да, этот хитрый и жадный еврейский прохиндей так и не дал мне "наложить длань" на "Бабушкин" парк. А ещё он, что-то пронюхав, и поисками княжеского клада активно занимался. С такого станется. И тех хулиганов, которые меня зимой избили в подъезде, Михельсон, скорее всего, и подослал.... Да, за такие гадкие дела и убить можно. В том смысле, что ради пользы дела. Но я его не убивала. Да и тётушка со своим Петрушей ничего такого не замышляли. Какой в этом смысл? Абсолютно никакого. Ну, ни малейшего. Ведь государственный Контракт на проведение в парке комплексных археологических работ был практически у меня в кармане.... Следовательно, Михаила Абрамовича убили не за дела, а за грехи его? Очень похоже на то. Запутался, наверняка, в своих сексуальных отношениях с развратными и смазливыми бабёнками. Вот, одна из них, съедаемая жгучей ревностью, Миню и траванула. Чисто-житейская история.... Да и тетушка с Петром Петровичем, умаявшись от утех любовных, просто-напросто дрыхнут без задних ног. Поэтому и на телефонные звонки никак не реагируют.... Это что же у нас получается? Я напрасно себя накручиваю, что, мол, кругом сплошные коварные конкуренты? В том числе, и с погонами на плечах? Ладно, буду надеяться на это, как священник и посоветовал...".