Сущность
Шрифт:
Лиза истекала кровью, она падала на пол с глухим стуком. Капли превращались в ручейки, которые стекались к ногам. Кровавая лужа становилась с каждой секундой всё больше. Дима в изумлении выронил игрушку из рук и смотрел на неё, приоткрыв рот. Белое плюшевое тельце в жёлтом платье заволокло серым плотным туманом. Он разрастался, сгущался и понемногу становился похожим на очертания человеческой фигуры. Наконец перед ошеломленным взглядом Димы появилось нечто, отдалённо похожее на женщину, от вида которой волна противной слабости прокатилась по телу и что-то мелко задрожало внутри живота.
Бесформенный развевающийся балахон, сотканный из серого дыма. Волосы на голове напоминали клубок тёмно-серых змей. Они беспрестанно двигались, то свиваясь в кольца, то вытягиваясь. Серое лицо с глубокими провалами чёрных глазниц. Алый рот, похожий на открытую рану.
– Хочешь меня трахнуть?
– Ч-ч-то? – прошептал Дима, с изумлением глядя на серое лицо. – Н-нет…
– Трахни меня, герой-любовник. Как ты трахаешь всех этих дурочек. Интере-е-сно, об этом знает твоя милая жёнушка? – зашитый рот искривился в усмешке. – А если я расскажу ей об этом?
– Ты… Ты не посмеешь, – пересохшими губами прохрипел Дима. – Откуда ты взялась?
Серое лицо приблизилось вплотную, голос с издёвкой прошипел:
– Значит, не хочешь? Тогда я сама трахну тебя, мой сладкий кусочек. Кусочек пирога. Сла-а-а-денький…
Игрушка на полу вдруг снова ожила и ехидно запела:
– Кусочек пирога
– Кусочек пирога
– Кусочек пирога
– Отрежь
– Отрежь
– Отрежь.
Дима попятился назад, его разум отказывался верить тому, что происходит. Широкие рукава серого балахона взмыли вверх, холодной сталью сверкнули необычно длинные пальцы. Дима заворожённо наблюдал за призрачной женщиной. В следующую секунду он согнулся от рези в глазницах, электрическим разрядом пронзившей всё тело. «Я ослеп! Ослеп! Эта дьявольская баба проткнула мне глаза!» От этой мысли и невыносимой боли он закричал, прижимая трясущиеся руки к изуродованному лицу. Пальцы провалились в пустые глазницы. Кровь горячими толчками вытекала из дыр, недавно бывших его глазами, струилась по лицу и рукам. Дима ощущал солёный вкус во рту. Запах, похожий на мокрый после дождя металл. В обезумевшей от боли голове пульсировало, – «Не может быть. Это сон. Просто дурной сон. Нужно убежать – и я проснусь». Превозмогая боль, он повернулся в ту сторону, где должна была быть дверь в подъезд, липкими руками хватаясь за стены, и двинулся туда, в поисках спасения. Пошатываясь на скользком от крови полу, с трудом добрался до выхода, уже нащупал замок кончиками пальцев. Новая острая боль молнией пронзила грудь, заполнила всё его существо. Дима заскользил куда-то вниз, в чёрную пропасть, разверзшуюся под ногами. Он взмахнул руками, в последней отчаянной попытке удержаться, не упасть, и ухватился за что-то прохладно-металлическое, коротко звякнувшее в руке. Это была ловушка. Дима вцепился в неё изо всех сил, но только с треском вырвал из стены хлипкое крепление. Чернота затягивала всё глубже. Он понял, что умирает. В угасающем сознании билась мысль о жене и дочери. Вскоре и она померкла…
Глава 4 Кошмар наяву
Лера снова и снова нажимала кнопки на телефоне, но слышала в ответ только невозмутимо-вежливый голос автоответчика. «Позвонить Сергею? Но ещё так рано. Он, наверное, спит» – немного посомневалась она, в замешательстве глядя на мобильный. Наконец решилась, набрала номер сослуживца Димы, тоже улетевшего с ним в командировку. Сонный раздражённый мужской голос ответил, что её муж ещё вчера улетел домой. В трубке раздались короткие гудки. «Дима уже давно должен быть дома, если вылетел вчера днём. Куда он пропал? Почему не позвонил, не предупредил, что собирается обратно? Может быть, что-то с телефоном?» – паника, накатывающая жаркими волнами, вынуждала нервно ходить по комнате. «Что, если рейс задержали, и Дима прилетел ночью? Телефон разрядился, а он забыл зарядник» – сопротивлялась Лера паническим мыслям. Алиса заворочалась в постели и застонала во сне. Лера остановилась, пытаясь успокоиться. Приснившийся кошмар вновь возник перед глазами. Серый туман, поглотивший её мужа… Она почувствовала, что дрожит. Предчувствие чего-то ужасного охватило с новой силой. Лера быстро оделась, стараясь не шуметь. Вырвала листок из записной книжки, второпях набросала пару строк для сестры, положила на стол и выбежала из квартиры.
Пустынная улица встретила свежестью и пением птиц. Но Лера шла быстрым шагом, временами переходя на бег, не обращая внимания на красоту весеннего воскресного утра. Сердце сжималось от предчувствия беды. Вот и знакомый дом. Пустой двор с припаркованными вдоль тротуара автомобилями, в испарине утренней росы. Первые лучи солнца бликами отражались в безмолвных окнах ещё дремлющего дома. Тяжёлая металлическая дверь в подъезд со скрипом приоткрылась, впустив в прохладную полутьму и захлопнулась с громким стуком за её спиной. «Как крышка гроба», – почему-то подумала Лера. Сердце снова болезненно сжалось. Лестничный пролёт. Ещё один. Вот, наконец, знакомая дверь, обитая бежевыми деревянными брусками. Лера прислушалась. В квартире стояла тишина. Сжавшись, как перед прыжком, повернула ключ в замке и осторожно приоткрыла дверь. В нос ударил смутно знакомый сладковатый неприятный запах. После яркого утреннего света перед глазами плавали радужные круги. Лера зажмурила глаза, надавила на веки кончиками пальцев. Затем снова открыла и прищурилась. Сумрак коридора, пронизанный тонкими нитями солнечных лучей, проникающих сквозь неплотно закрытые жалюзи кухонного окна, всё ещё расплывался перед глазами. Лера сделала шаг вперёд, держась за стену, словно слепая. Пройти дальше ей помешало то, что лежало на полу прямо под ногами. Она перевела взгляд вниз. Зрение понемногу возвращалось, показав то, к чему прикоснулся носок кеда.
Возле двери, спиной к ней и свернувшись калачиком, лежал её муж Дима, в своей любимой серой пижаме. Ему очень нравился рисунок на майке – голова попугая с длинным хохолком на макушке и надписью под ним: «МАЧО». Они как-то наткнулись на эту пижаму в магазине и долго смеялись над неуловимым сходством Димы и изображённой птицы. У мужа на затылке топорщился такой же непослушный хохолок, не поддающийся никаким расчёскам и укладкам. Это было давно. Лет пять назад. Пижама порядком поизносилась, рисунок побледнел, но Дима неизменно натягивал её, увидев чистой в шкафу.
Лера присела на корточки, тронула его за плечо и тихо позвала:
– Дима… Димочка…
Ласково провела по ёжику тёмно-русых густых волос на затылке. Муж не отзывался и не шевелился, лёжа всё в той же позе. Она снова положила руку ему на плечо, потянула на себя, пытаясь перевернуть на спину. Он повернулся как-то слишком легко, голова безвольно скатилась набок, рука упала на пол с негромким металлическим звоном. В ладони муж сжимал «ловушку злых духов», смятую и перекрученную. Лера перевела взгляд выше. Грудь сдавило тисками, вмиг стало нечем дышать.
Она хватала ртом воздух, не чувствуя его лёгкими, не сводя безумных глаз с изуродованного тела любимого мужчины, лежащего перед ней. Окровавленное лицо смотрело на неё пустыми глазницами. Глаз не было. А губы… Они были сшиты толстыми грубыми нитками, несколькими большими стежками. Пижама спереди оказалась тёмно-бурого цвета из-за крови, насквозь пропитавшей её. Слева, в области сердца – там, куда раньше упирался хохолок попугая, зияла продолговатая рана. И кровь. Кровь повсюду. Только сейчас она увидела то, чего не заметила прежде. Коридор был залит кровью, на светлой мебели, стенах – повсюду уродливые тёмно-красные кляксы. Её запах и почувствовала Лера, когда вошла…
Мир вокруг неё вдруг сузился, утратив звуки и краски. В этом тесном пространстве осталась только она и лежавшее перед ней тело мёртвого мужа. И густой запах крови. Лера закричала, страшно и безнадёжно, вложив в этот крик всю свою боль и отчаяние, не ощущая собственного голоса. Она не слышала, как загремели открывающиеся двери соседей, встревоженных её криком. Кто-то пытался поднять её, тянул за руки, тряс за плечи – она яростно сопротивлялась, не сводя остекленевших глаз с лица Димы. Крик постепенно превратился в хрип, но Лера не чувствовала и не замечала этого в вязкой тишине, окружавшей её. Наконец она перестала бороться, бессильно обмякла. Соседка из квартиры напротив увела её к себе и усадила на диван. Лера видела её встревоженное лицо, шевелящиеся губы, но не различала ни звука. Фельдшер скорой помощи, бледная тоненькая девушка в синем медицинском костюме, качая головой и тоже шевеля губами, как рыба в аквариуме, вколола лекарство. Лера не чувствовала боли от укола, вообще ничего не чувствовала, даже сопротивляться больше не было сил. Она сидела, сгорбившись, обхватив голову руками, не понимая, почему она здесь и зачем. Перед глазами всё ещё стояло окровавленное лицо Димы с дырами на месте глаз. Она хрипло стонала, мотая головой, пытаясь избавиться от этого страшного видения, но оно словно застыло перед глазами.