Сущность
Шрифт:
С работой тоже всё отлично складывалось – он постепенно поднимался по карьерной лестнице вверх. К своим тридцати пяти уже достиг поста коммерческого директора солидной компании с приличным окладом и приятными бонусами. Вот только по-прежнему приходилось мотаться по стране, решая рабочие вопросы. Намного реже, чем раньше, но всё же. Он привык за эти годы к постоянным командировкам. И некоторым вольностям вдали от дома. После женитьбы на Лере Дима какое-то время избегал случайных связей. Но вскоре всё вернулось на круги своя – только теперь он стал крайне осторожен. Дима не считал эти сиюминутные интрижки изменами. Женщины обычно думают иначе. Поэтому главное – не выдать себя. «Хороший левак укрепляет брак» – любил повторять один из коллег Димы – он был полностью согласен с этим расхожим выражением. К тому же Лера оказалась не настолько темпераментной, как он сам, любила долгие ласки и не терпела грубости в постели. Диме всегда приходилось немного сдерживаться – он предпочитал жёсткий быстрый секс без сантиментов. В этом и заключалась прелесть одноразовых отношений– не нужно было притворяться. К тому же женщины сами вешались
– Слушай, Юль. У меня изменились планы, ничего не получится.
Нажал «отбой» не слушая ответ и небрежно бросил телефон на стол. Вскочил и стал нервно ходить по гостиничному номеру, нахмурив брови. В голове крутилась одна мысль. «Что же делать?» Так ничего не решив, снова опустился в большое кожаное кресло, потирая виски. За те десять лет, что он знал жену, она так и осталась для него загадкой – словно и в самом деле была той самой таинственной девушкой с картины, чьё лицо было простым и понятным в ярком свете свечи, а всё остальное, что было за ней, терялось во мраке. И Дима никак не мог понять, что же скрывается там, в этом сумраке…
Лера всегда и во всём искала тайный смысл, много читала, причём самой разной, даже бредовой, на взгляд Димы, литературы. Часто выпадала из реальности, напряжённо глядя куда-то внутрь себя потемневшим взглядом. На его вопрос:
– О чём задумалась? – вздрагивала и растерянно пожимала плечами:
– Да так, о ерунде всякой…
Ему в такие моменты очень хотелось забраться под высокий гладкий лоб жены и прочитать мысли, что бродят там. Дима не верил в мистику, экстрасенсов, теории о переселении душ, загробной жизни и тому подобную ерунду, считая всё это лишь предлогом для сбора денег с доверчивых граждан. Его могло убедить лишь то, что он видел своими глазами. «Жить нужно здесь и сейчас. И жить достойно. Всё остальное ерунда и ловушка для лошков», – любил повторять он. Лера в ответ лишь сердито морщила нос и говорила, что он ничего не понимает. Дима иногда ловил себя на мысли, что думает о жене, как о наивном доверчивом ребёнке и тяжело вздыхал, вспоминая о том, как они познакомились. Ему порой представлялось, что они с Лерой два кусочка разных пазлов – сколько ни крути и не прикладывай друг к другу – не соединишь в целую картинку. Но Диме был нужен лишь этот кусочек пазла и никакой другой. Несмотря ни на что он нежно любил жену. Только её. И дочь.
«Что же происходит с Лерой?» – снова подумал Дима, нервно рванув узел галстука, стягивающего шею, и с раздражением бросил его на кровать. Он не любил официальный стиль одежды и обычно носил что-то попроще там, где не нужен был строгий дресс-код. Но Юленька вчера восторгалась тем, как ему идёт этот костюм и капризно протянула напоследок: «Ну хорошо, я приду, если ты будешь таким же неотразимым, как сегодня. Ты будешь Джеймс Бонд, а я твоя Веспер Линд…». И он вырядился, как идиот. Дима зло усмехнулся. «Да чёрт с ними со всеми. Юленьками, Машеньками. Как же я не заметил, что с Лерой что-то не так? Дурак. Давно нужно было завязывать с этими командировками. Лера просила об этом. Жаловалась, что ей плохо одной. А я не слышал и не слушал. Если бы знал, что с ней творится, не полетел сюда» – его беспокойство всё нарастало. Дима не был паникёром и привык трезво смотреть на вещи. Но сейчас безотчётная тревога за жену и дочь тянущей болью отзывалась в сердце, вносила беспорядок в мысли. Он сам себе не мог объяснить, почему, но почувствовал вдруг, что ему нужно домой. Немедленно. «Улететь обратно? Это может стоить мне работы… Но Лера… Алиса…»
Дима резко встал с кресла и заходил по комнате гостиничного номера, напряжённо думая. Наконец остановился возле большого панорамного окна с видом на центральную площадь. С высоты десятого этажа всё внизу казалось мелким и ненастоящим. На секунду ему почудилось, что он смотрит на огромный оживший конструктор «Лего», в котором внезапно поехали в разные стороны маленькие автомобильчики, троллейбусы, автобусы, беззвучно задвигались смешные игрушечные люди. «Игрушка, Дима! Алискина Лиза! Она говорила ночью, сама, без батареек!» – зазвенел в ушах взволнованный голос жены. Дима закрыл глаза, с силой потёр пальцами закрытые веки, в груди заныло ещё сильней. Снова взглянул вниз – город, казавшийся игрушечным несколько секунд назад, снова выглядел обычным. Дима постоял так ещё немного, глядя вниз на будничную суету невидящими глазами, нервно кривя рот, затем резко выдохнул, приняв решение. Позвонил в авиакомпанию и забронировал билет на ближайший обратный рейс. Быстро побросал вещи в почти не разобранный чемодан и вышел из номера. Уже сидя в такси, объяснился с начальником, морщась от звука недовольного голоса в трубке.
– Дмитрий Антонович, вы прекрасно знаете о том, как важен для нас этот контракт. Вы понимаете, чем может это обернуться для вас лично?
– Я всё понимаю, осознаю последствия. Но мне действительно нужно срочно вернуться домой. Понимаете, нужно… – твердил упрямо Дима на все уговоры остаться, угрозы понизить в должности, лишить премий и даже уволить.
Но ему было уже всё равно, он почти не слушал того, что выговаривал ему раздражённый голос начальника. Дима происходил из той породы людей, которые никогда не жалеют о том, что сделано, не отступают от намеченного и заранее продумывают пути решения проблем. Сейчас в его голове уже созрел план действий на ближайшее будущее. «Приеду домой, похороню пса, уберу всё, проветрю. Как будто ничего и не было. И игрушку эту выброшу или спрячу куда-нибудь подальше. Позвоню Лере, когда всё будет в порядке. Возьму своих девчонок и поедем вместе куда-нибудь к морю. Недельки на три. Потом буду искать работу в городе, накоплений на первое время хватит. И обязательно нужно уговорить Леру сходить к врачу. Непременно. Кажется, она уже ходила к психологу. Возможно, здесь нужен психиатр. Ничего, сейчас можно вылечить почти всё…» – снова обдумывал свой план Дима, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла.
Самолёт уже набрал высоту и летел, со свистом рассекая воздух, с каждой секундой приближаясь к дому…
Дима добрался до двери квартиры, когда совсем стемнело. Включил свет в коридоре и сразу увидел пса на полу в бурой луже густой крови. Тёмные полоски «тигрового» окраса шерсти чётко выделялись на боку и животе. Голова запрокинута, тонкие лапы подогнуты, как перед прыжком. «Он напоминает осу, застывшую в вишнёвом варенье» – поморщился Дима от неуместного сравнения, невольно всплывшего в голове. Он переоделся в старые футболку, шорты и принялся за работу. Тело Бакса уже окоченело, кровь присохла к полу. Диме пришлось немало потрудиться, отскребая светлый ламинат от того, что прежде было добродушным псом. Жалость к погибшему питомцу смешивалась с отвращением. Сладковатый запах крови вызывал рвотные позывы. Дима старался не дышать носом. Воздух со свистом проходил сквозь краешек крепко сжатых губ. Капельки пота выступили на лбу. Завернув труп в простыню и взяв лопату, он вышел из дома, направился в рощицу неподалёку. Там выкопал глубокую яму, бережно уложил свёрток. Закопал и хорошо притоптал землю, чтобы скрыть от посторонних глаз место последнего пристанища несчастного пса. Немного постоял рядом, подставив ветру разгорячённое лицо, жадно вдыхая освежающий воздух. Затем побрёл обратно.
Вернувшись домой, долго стоял под горячими струями душа, смывая с себя грязь и кровь убитого Бакса, пытаясь понять, как он мог погибнуть. Довольно длинное лезвие ножа полностью вошло в грудь пса, и это немного сбивало с толку Диму, который уже убедил себя в том, что пёс погиб случайно, – «Возможно, Бакс наткнулся на нож, который упал с края стола. Стоп. Почему он мог упасть? Окно закрыто, ветром сдуть на могло…» Дима вспомнил, что пса порой пошатывало спросонья. «Похоже, он ночью ходил к миске и нечаянно толкнул ножку стола», – догадался Дима, – «Нож упал, Бакс поранился им, пытался избавиться от боли, но только загнал лезвие ещё глубже. Но как это возможно, чтобы оно зашло так глубоко, проткнув кости, мышцы?» Здесь крылась какая-то тайна. Дима выключил воду и отогнал от себя неприятные мысли. Обошёл на всякий случай квартиру, проверил все комнаты и двери. Осмотрел закрытые окна, недоумённо пожав плечами. Попасть в дом через окно было невозможно. Дима сложил в мусорный пакет свои грязные вещи, в которых отмывал коридор и хоронил пса. Его взгляд остановился на игрушке, белеющей на обеденном столе. В полутьме она казалась точно такой, как прежде. Дима щёлкнул выключателем. В ярком электрическом свете он разглядел бурые пятна на жёлтом платье и поморщился от вида чёрных круглых глаз. Дима осторожно потёр их пальцем, но краска не поддавалась. «Ну Алиска, испортила игрушку. Наверное, лаком для ногтей намазала, – Дима видел такой у жены. Он тяжело вздохнул, снова подумав о психиатре, – Ох, Лерка – Лерка… Надо же придумать такое». Дима помял мягкое туловище игрушки, покрутил плюшевые лапки, зачем-то подёргал розовый бантик. «Похоже, батарейки окончательно сдохли. Что же с ней делать? Выбросить? Но ведь недешёвая игрушка. Можно постирать её, а глаза оттереть ацетоном – будет как новенькая» – Дима не был скрягой, но и транжирить не любил. Секунду поколебался и решительно встряхнул головой – «Да чёрт с ней. Лишь бы Лерка успокоилась» – и сунул Лизу в пакет. Поставил его к входной двери, чтобы не забыть захватить с утра. Окинул довольным взглядом коридор, сияющий чистотой. Пункт первый его плана выполнен. Всё остальное он доделает завтра. Зевнув, с наслаждением потянулся и направился в спальню, не замечая пристального тёмного взгляда, глядящего ему в спину сквозь полупрозрачный серый пластик с ненавистью и жадностью.
Дима неожиданно проснулся в темноте. Светящиеся алые цифры электронного будильника, стоявшего рядом на тумбочке, показывали ровно три часа ночи. Он приподнял голову и понял, что его разбудило. Смеющийся детский голосок, безостановочно напевающий одну и ту же фразу:
– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога
– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога
– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога
– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога
– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога
В песенку вплетался ещё какой-то металлический звук, но Дима спросонок никак не мог понять, что это.
– Проклятая игрушка – выругался он, – да что с ней такое.
Ему очень не хотелось вставать с постели, но навязчивый голос не умолкал, и Диме пришлось подняться, чертыхаясь сквозь зубы. Сонно пошатываясь и потирая не желавшие открываться глаза, вышел в коридор. Развязал шелестящий пакет, взял Лизу в руки. Она вдруг замолчала на середине фразы:
– Мамочка, отрежь мне…
Теперь ночную тишину нарушало только позвякивание откуда-то сверху. Диме наконец удалось разлепить глаза и посмотреть туда. «Ловушка злых духов» над входной дверью подпрыгивала и качалась из стороны в сторону, деревянные фигурки кружились и мелькали, словно детская карусель. «Что за чёрт? Ловушка… Про неё говорила Лера» – пронеслись в голове беспорядочные мысли. Дима вздрогнул – ладоней коснулось что-то влажное, липкое и тёплое. А сама игрушка вдруг показалась ледяной и твёрдой наощупь. Он опустил глаза вниз и застыл в недоумении, вмиг проснувшись.