Суть доказательств
Шрифт:
Марино зевнул, и в этот момент Мастерсон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Я с удовлетворением отметила, что вернулся он не с пустыми руками, а со стопкой папок.
— Прежде всего, — заговорил доктор, не глядя на нас, — я не нашел ни одного пациента, которого звали бы Фрэнки. Полагаю, это было его прозвище. Далее. Я просмотрел списки, исходя из предоставленных вами параметров времени, возраста и пола, и отобрал шесть белых мужчин, исключая Эла Ханта, проходивших лечение в «Валгалле» в указанный вами временной отрезок. Возраст — от тринадцати до двадцати
— Давайте сделаем так, док, — почти миролюбиво предложил Марино, — мы полистаем бумажки, а вы пока покурите.
— Исходя из требований конфиденциальности, лейтенант, предпочитаю иной вариант. Я даю краткую характеристику каждого, и если кто-то вызовет у вас интерес, мы рассмотрим его более детально. Устраивает?
— Устраивает, — поспешно согласилась я, бросив предостерегающий взгляд на Марино.
— Тогда начнем. — Доктор открыл верхнюю папку. — Девятнадцать лет. Из Хайленд-парка, штат Иллинойс. Поступил в декабре тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Злоупотребление наркотиками, особенно героином. — Он перевернул страницу. — Рост — пять футов восемь дюймов. Вес — сто семьдесят фунтов. Глаза карие. Волосы русые. Курс лечения — три месяца.
— Эл Хант поступил только в апреле следующего года, — напомнила я. — Так что встретиться здесь они не могли.
— Да, вы правы, доктор Скарпетта. Эту деталь я упустил. Итак, вычеркиваем. — Мастерсон отложил папку на край стола, а я снова посмотрела на Марино — лейтенант сидел набычившись и, казалось, был готов взорваться.
Доктор открыл вторую папку и пробежал глазами по строчкам.
— Кто у нас здесь? Так, четырнадцать лет, блондин, голубые глаза, пять футов и три дюйма, сто пятьдесят фунтов. Принят в феврале тысяча девятьсот семьдесят девятого, выписан через шесть месяцев. Расстройство социального поведения, фрагментарные галлюцинации… Диагноз — шизофрения спонтанного или гебефренического типа.
— Может, объясните, что это еще за хрень? — встрял Марино.
— Заболевание проявляется в алогичности поведения, эксцентричных поступках, крайней социальной самоизоляции и других странностях в поведении. Например… — Мастерсон заглянул на другую страницу, — он уходит утром из дома, чтобы поехать на автобусе в школу. Но там не появляется. Позднее его находят сидящим под деревом с блокнотом, заполненным непонятными, бессодержательными рисунками.
— Ага. А теперь он знаменитый художник и живет в Нью-Йорке, — съязвил Марино. — Как его зовут? Фрэнк? Франклин? Или что?
— Нет. Его имя начинается совсем с другой буквы.
— Ладно. Кто там дальше?
— Дальше… Двадцать два года. Из Делавэра. Рыжие волосы, светлые глаза… м-м, пять футов десять дюймов. Вес — сто пятьдесят. Поступил в марте тысяча девятьсот семьдесят девятого, выписали в июне. Согласно поставленному диагнозу, страдал органическим психозом, осложненным бредовым расстройством. Сопутствующие факторы… височная эпилепсия… злоупотребление марихуаной. Осложнения… дисфорическая депрессия и попытки кастрировать себя как реакция на бред.
— Дисфорическая? Это как понимать? — поинтересовался Марино.
— Беспокойство,
— Это до или после того, как парень попытался сменить баритон на сопрано?
Доктор Мастерсон недовольно поморщился. Меня реплики Марино тоже начали понемногу раздражать.
— Следующий, — буркнул лейтенант тоном сержанта, которому подсунули для воспитания пару маменькиных сынков.
— Четвертый. Восемнадцать лет. Волосы черные, глаза карие. Пять футов девять дюймов. Сто сорок два фунта. Поступил в мае тысяча девятьсот семьдесят девятого. Диагноз — шизофрения параноидного типа. — Доктор перевернул страницу и протянул руку за трубкой. — Несфокусированная злость. Беспокойство. Неуверенность в гендерной идентичности. Страх, что его могут принять за гомосексуалиста. Симптомы психоза появились, очевидно, после того, как в мужском туалете к нему обратился гомосексуалист…
— Притормозите-ка здесь, док. — Марино на мгновение опередил меня. — С этим надо разобраться поподробнее. Сколько он пробыл в «Валгалле»?
Мастерсон чиркнул зажигалкой. Попыхтел, раскуривая трубку. Перелистал страницы.
— Десять недель.
— То есть он вполне мог состыковаться с Элом Хантом?
— Совершенно верно.
— Значит, к парню подошли в туалете и он растерял свои шарики? Что дальше? Какой там психоз?
Доктор нацепил очки.
— Эпизод спровоцировал бредовое восприятие. Он решил, что Бог разговаривает с ним, отдает ему приказы.
— Какие приказы? — Марино подался вперед.
— Здесь не указано. Ничего специфического. Говорится только, что пациент странно выражался.
— И у него параноидная шизофрения?
— Да.
— Давайте уточним. Какие еще симптомы?
— Симптомы ясно выражены, соответствуют классическому описанию. Утрата ассоциативных связей, бред, галлюцинации. Возможны бредовая ревность, крайняя обостренность межличностных отношений, конфликтность, в некоторых случаях стремление к насилию.
— Откуда он прибыл? — спросила я.
— Из Мэриленда.
— Черт! — проворчал Марино. — Жил с родителями?
— С отцом.
— Вы уверены, что речь идет о параноидной, а не о недифференцированной шизофрении? — спросила я.
Различие имело большое значение. Для шизофреников недифференцированного типа часто характерно в высшей степени дезорганизованное поведение. Обычно они просто не способны спланировать преступление и избежать последующего ареста. Тот же, кого мы искали, не только совершил два преднамеренных убийства, но и успешно скрылся от правосудия.
— Совершенно уверен, — твердо ответил Мастерсон и, немного помолчав, добавил: — Занятно. Имя пациента — Фрэнк. — Он протянул нам папку. — Посмотрите.
Фрэнк Итан Эймс. Фрэнк И., то есть Фрэнки, покинул «Валгаллу» в июле 1979-го и вскоре, как явствовало из сделанной тогда же доктором Мастерсоном пометки, убежал из своего дома в Мэриленде.
— Откуда вы узнали, что он сбежал из дома? — спросил Марино, отрывая взгляд от документа. — Как узнали, что с ним случилось потом, после выписки?