Суть доказательств
Шрифт:
— Что же произошло в тот день на психодраме? Вы упомянули о маленьком чуде. С чем оно связано? С его имитацией анютиных глазок? Или с чем-то еще?
— Разминка, так сказать, приоткрыла дверцу, но чудом — будем называть это так — стал в высшей степени страстный диалог с отцом, роль которого исполнял пустой стул в центре комнаты. На определенной стадии диалога терапевт почувствовал, что происходит, и, сев на стул, стал подавать реплики от лица Ханта-старшего. К тому моменту Эл так увлекся, что находился в состоянии, близком к трансу. Он уже не мог отличить
— В чем это проявилось? Эл повел себя агрессивно?
— Он разрыдался.
— Что говорил его «отец»?
— Ничего особенного. Критиковал, указывал на недостатки, упрекал в отсутствии мужественности. Эл был сверхчувствителен к критике. Отчасти причина его проблем крылась именно в этом. Он считал, что остро чувствует других, тогда как на деле воспринимал только себя.
— У Эла был прикрепленный социальный работник? — спросила я, листая страницы и не находя записей терапевта.
— Конечно.
— Кто? — Похоже, в досье недоставало нескольких страниц.
— Тот самый терапевт, о котором я только что упоминал, — вежливо ответил Мастерсон.
— Тот, что проводил психодраму? — уточнила я.
Доктор кивнул.
— Он еще работает у вас?
— Нет, Джима у нас больше…
— Джима? — перебила я. — Его звали Джим?
Мастерсон принялся выбивать трубку.
— Как его фамилия? Где он сейчас живет?
— К сожалению, Джим Барнс умер. Погиб несколько лет назад в дорожной аварии.
— Когда именно это случилось?
Теперь доктор снова принялся протирать очки.
— Точно не помню, лет восемь-девять назад.
— Можете рассказать подробнее? Где, при каких обстоятельствах?
— Деталей я не помню.
— Очень жаль, — сказала я, сделав вид, что потеряла интерес к Джиму Барнсу.
— Нужно ли понимать так, что вы считаете Эла Ханта подозреваемым в вашем деле?
— Есть два дела. Два убийства.
— Предположим.
— Прежде всего, доктор Мастерсон, считать кого-то подозреваемым или не считать не входит в сферу моей компетенции. Это дело полиции. Я занимаюсь сбором информации об Эле Ханте, чтобы установить, свойственно ли ему суицидальное мышление.
— А разве могут быть в этом какие-то сомнения? В конце концов, Эл Хант повесился, не так ли? Или речь может идти и не о самоубийстве?
— Он был странновато одет, — сухо ответила я. — Рубашка и спущенные брюки. Такое обычно наводит на размышления.
— Вы имеете в виду аутоэротическую асфиксию? — Мастерсон удивленно вскинул брови. — Случайная смерть при мастурбации?
— Я бы хотела исключить такую возможность.
— Понимаю. Семья может оспорить ваше заключение в случае возникновения проблем со страховкой.
— Мы принимаем во внимание все возможные варианты.
— У вас действительно есть сомнения относительно того, что случилось? — Он нахмурился.
— Нет. Эл Хант покончил с собой. Думаю, он спустился в подвал именно для этого, а брюки, скорее всего, сползли, когда он вынул ремень. Эл Хант повесился на собственном ремне.
— Хорошо. Возможно, доктор Скарпетта, я помогу вам прояснить еще один вопрос. Эл никогда не проявлял агрессивных тенденций. Насколько я знаю, вред он причинил только одному человеку — самому себе.
Я поверила ему. Но также уверилась в том, что Мастерсон о многом умалчивает, а забывчивость и неопределенность ответов есть не что иное, как тщательно рассчитанный ход. Джим Барнс — вот о ком я думала. Джим-Джим.
Пора менять тему.
— Долго ли Эл находился у вас?
— По-моему, четыре месяца.
— Вы заключали его в изолятор?
— У нас, в «Валгалле», изолятора как такового нет. Есть камера — у нас ее называют «чулан», — в которой мы содержим психотических пациентов, представляющих опасность для самих себя. Невменяемых преступников «Валгалла» не принимает.
— Эл попадал в эту камеру?
— Такой необходимости не возникало.
— Что ж, спасибо за внимание, — сказала я, поднимаясь. — Вы обяжете меня, если пришлете фотокопию этого досье.
— С удовольствием. — Мастерсон приветливо улыбнулся, но глаз на меня не поднял. — Если что-то понадобится, звоните, не стесняйтесь — я всегда к вашим услугам.
Возвращаясь в вестибюль по длинному пустынному коридору, я думала, не допустила ли ошибку, не расспросив доктора о Фрэнки. И все же инстинкт подсказывал, что пока упоминать это имя не следует. Чулан. Камера для буйных. Эл Хант упомянул о невменяемых преступниках. Что это, плод воображения или ошибка? По словам доктора Мастерсона, изолятора в «Валгалле» нет. Но это не значит, что в чулане не содержался некто по имени Фрэнки. Может быть, потом наступило улучшение и его перевели в другое отделение? Может быть, Фрэнки всего лишь вообразил, что убил свою мать, выдал желаемое за содеянное?
Фрэнки насмерть забил свою мать. Поленом. Кэри Харпера забили насмерть обрезком железной трубы.
В офис я вернулась, когда уже стемнело. Даже уборщицы ушли. Я села за стол и включила компьютер. Экран ожил, а еще через несколько секунд передо мной открылось дело Джима Барнса. Трагический инцидент случился девять лет назад, двадцать первого апреля, в округе Албемарль. Причина смерти — «закрытая черепно-мозговая травма». Содержание алкоголя в крови вдвое превышало допустимый уровень, кроме того, в бардачке нашли нортриплин и амитриптилин. Похоже, у Джима Барнса были проблемы.
В офисе компьютерного анализа, расположенном, к счастью, на одном этаже со мной, нашелся древний аппарат для чтения микрофильмов. Приземистая машина напоминала статуэтку сидящего Будды. Мои навыки обращения с аудиовизуальной техникой оставляли желать лучшего, и все же, порывшись в фильмотеке, я нашла то, что искала, и даже заправила пленку в аппарат. По экрану поползли смазанные, нечеткие строчки текстов. К тому времени, когда очередь дошла до полицейского отчета, написанного от руки, у меня уже болели глаза. Я остановила пленку и подстроила резкость.