Суть Времени 2013 № 23 (10 апреля 2013)
Шрифт:
Это, в-третьих, дальнейшее ослабление объединенной Европы как экономического и политического конкурента США.
Так, уже на первой фазе кипрского кризиса начался быстрый отток евро из глобальных валютных резервов (в особенности из развивающихся стран) и его замена долларом или гособлигациями США. В результате доля евро в резервах развивающихся стран упала ниже 24%.
Кипрский кризис вызвал ухудшение прогноза по ВВП Еврозоны. Если до кризиса прогнозировалось падение ВВП в 2013 г. на 0,1%, то по итогам кризиса (на начало апреля) прогноз ухудшился до падения ВВП на 0,5%
Наконец, судя по последним опросам,
Это, в-четвертых, расчет США на быстрое ослабление системной прочности Еврозоны, вплоть до ее распада.
Признаков такого расчета множество.
Так, например, глава МВФ К. Лагард еще до кипрского кризиса регулярно обнародовала для Еврозоны панические экономические прогнозы.
Нобелевский лауреат по экономике (и ведущий авторской колонки в «Нью-Йорк Таймс») Пол Кругман в ходе кипрского кризиса настойчиво и с развернутыми аргументами объяснял, что Кипр должен спешно выходить из Еврозоны. Кругман подчеркивал, что нынешние антикризисные меры «тройки» кредиторов — лишь «отложенный крах» Кипра под диктовку Германии и Еврогруппы: «Если ты хороший солдат, Брюссель и Берлин будут к тебе хорошо относиться, но это будет стоить очень дорого твоему населению». По Кругману, единственное спасение Кипра — в том, чтобы покинуть еврозону, вернуться к собственной валюте, девальвировать ее ради повышения конкурентоспособности экономики, создавать сильный экспортный сектор и — через большие трудности, разумеется — самостоятельно выбираться из кризиса, используя гибкую независимую финансовую политику.
Далее, не случайно именно в ходе нарастания кипрского кризиса вышел доклад группы американских и британских экономических экспертов, который утверждает, что главной причиной глубокого экономического кризиса в Европе (и, прежде всего, в Испании, Португалии, Греции, Ирландии) является введение евро. Что не позволило европейским странам использовать гибкую валютную политику и, тем самым, своевременно и целенаправленно реагировать на возникающие кризисные тенденции.
29 марта британская «The Financial Times» публикует материал Вольфганга Мюнхау под названием «А Еврозоне все-таки конец», где автор доказывает, что экономическое объединение таких стран, как Германия и Кипр, — нежизнеспособно.
Наконец, уже в завершение кипрского кризиса, в начале апреля, основатель «Saxo Bank» и влиятельный «финансовый гуру» Ларс Кристенсен заявил, что «распад еврозоны поможет победить кризис… но принятие… таких решений требует политической воли, а пока политики не готовы признать своё поражение… Евробюрократы, посягнувшие на вклады в кипрских банках, фактически уничтожили доверие к банковским системам «периферийных» стран, а заодно истребили остатки веры в евроинституты».
Однако помимо процитированных выше призывов, заявлений и предупреждений о грядущем распаде европейской «экономической конфедерации», в этой сфере налицо и уже вполне оформленные политические действия.
Так, в Италии на прошедших в конце февраля 2013 г. внеочередных парламентских выборах движение «Пять звезд» бывшего клоуна и популярного блогера Беппе Грилло показало сенсационный результат в 25,5% голосов избирателей, решающим образом изменив политический расклад сил в стране. В числе программных целей движения Грилло — требование отказа Италии от евро и выхода страны из Еврозоны.
Аналогичные политические силы все громче заявляют о себе в Греции.
Но и в Германии (что еще более показательно!) 12 марта 2013 г. группа влиятельных немецких бизнесменов, юристов и экономистов заявила о создании новой политической партии «Альтернатива для Германии». Сторонники этой партии (которая намерена активно участвовать в сентябрьских выборах в бундестаг) считают, что единая валюта разрушает экономику всех стран Европы. И предлагают либо вывести Германию из Еврозоны, либо создать «узкую еврозону» в составе Германии, Австрии, Голландии и Финляндии (даже Францию они считают экономически слабой и нестабильной). Примечательно, что эта позиция в Германии вовсе не маргинальна: по данным социологических опросов, обсуждать вопрос об отказе от евро и возврате страны к старой валюте — марке — готовы более 25% немцев.
Так что существование Еврозоны оказывается под нарастающим давлением не только со стороны заинтересованных США, но и изнутри валютного союза: и «снизу» (Италия, Греция), и «сверху» (Германия). И можно не сомневаться в том, что по мере продолжения и углубления глобального кризиса это давление на Еврозону будет нарастать.
Здесь я позволю себе на время отвлечься от собственно европейских событий и обратить внимание на то, что в «кипрский кризис» явно неслучайным образом вплелись еще два очень важных политико-экономических сюжета.
Первый сюжет — газовый. В ночь на 30 марта 2013 г. в Израиль пошел первый газ с крупного прибрежного шельфового месторождения «Тамар». Это, в условиях регулярных перебоев с поставками газа из бунтующего Египта, обеспечивает Израилю не только определенную устойчивость его энергоснабжения. Уже начатое освоение еще более крупного шельфового месторождения «Левиафан», как заявляют израильские политики, способно сделать Израиль значимым экспортером газа в Европу. А присоединение к этим средиземноморским источникам газа еще более крупного кипрского месторождения «Афродита» может создать на европейском газовом рынке вполне серьезного конкурента и России, и Катару. Тому самому Катару, заинтересованность которого в уничтожении власти Асада в Сирии не в последнюю очередь связана с мечтаниями о проведении «своего» газопровода в Европу через Ирак, Сирию и Турцию.
Права на «Афродиту» после краха экономики Кипра, скорее всего, получат его европейские (прежде всего, германские) кредиторы. Поскольку именно они наиболее способны договориться с Турцией о маршруте соответствующего газопровода через турецкую территорию. И тем самым резко сбавить амбиции Катара, в последние годы слишком нагло вмешивающегося не только в локальную региональную (Ливия, Тунис, Сирия), но и в европейскую политику. И заодно — «прижать» Россию. То есть, пусть и не «запереть» российский газ на западном направлении экспорта, но заставить Москву продавать газ Европе на тех условиях, которые продиктуют Берлин и Брюссель. А затем — пытаться диктовать России и другие, не только экономические, условия.