Суть времени. Том 1
Шрифт:
Говорят: «А что ты любишь-то? Что, что ты любишь? Стоит ли ЭТО любить? Чудовищная история — одни сплошные злодеяния! Какому имени ты присягаешь?»
Я неоднократно сталкивался с этим вопросом, когда речь шла о так называемой высшей разведке, занимающейся смыслами.
Есть талантливые люди, которые прекрасно добывают военные секреты, прекрасно перетягивают на свою сторону нужных людей или занимают, отвоевывают определенные позиции в тех или иных системах. Но только очень малая часть из них понимает, что разведка смыслов (смыслов не всегда открытых, явных) есть тоже важная часть подобной работы.
Для
Исследователь отвечает: «Я полковник Пупкин».
Сущность говорит: «Для меня полковника не существует. Для меня существует исмаилит, суфий, мунист, католик… Ты кто?»
И в тот момент, когда оказывается, что он никто вот в этом высшем смысле, что у него нету этого имени, что он не знает твердо, что он любит, что он не располагает той тайной, на которую может реально опереться, отвечая на подобный вопрос, — он вдруг оказывается перетянут на сторону сущности, которую хотел исследовать… Был такой Жан Тириар — социалист и антифашист. Отправился заниматься разведкой эсэсовских тайн и превратился в эсэсовца. Это очень известный процесс. Поэтому вопрос об имени безумно важен.
Сначала ты говоришь: «Я не отдам, я верну».
Тебя спрашивают: «Почему?» Тогда ты адресуешь к любви.
Тебя спрашивают: «Что за любовь?» Тогда ты должен сказать об имени.
И всё это вместе замыкается в некий мировоззренческий прорыв. Нет его — нет ничего.
Соответственно, первая наша задача — создание политических ячеек, внутри которых можно заниматься мировоззрением. Нужно это мировоззрение достраивать, трансформировать, нужно «учиться, учиться и учиться». Это абсолютно актуальный политический процесс. И это нельзя делать в одиночку. Это нужно делать вместе с другими.
Я надеюсь, что со временем мы будем выпускать несколько передач в пределах телевидения ЭТЦ. Сейчас готовятся передачи по специстории. Позже, возможно, появится программа «Анданте», где мы медленно и спокойно будем разбирать, что такое Модерн, что такое Контрмодерн, что такое Постмодерн, что такое регресс. И еще массу понятий, задетых мною в рамках программы «Суть времени», походя. Может быть, мы сумеем развернуть и другие форматы передач. Может быть, все это вместе трансформируется в виртуальный учебный центр. Очень хотелось бы. Но мы можем сделать это только вместе с вами.
Поэтому не думайте, что, когда мы спрашиваем вас, кто хочет дальше заниматься в виртуальном клубе «Суть времени», мы то ли зовем вас на баррикады, то ли развлекаемся. Мы не делаем ни того, ни другого. Мы занимаемся серьезным делом. Мы изучаем все полученные от вас письма. Мы намерены определенными методами заниматься вместе с вами аналитической, политической и прочей работой. И мы, рано или поздно (надеюсь, что рано), сформируем мировоззренческие
Но параллельно с ними надо формировать и социальные ячейки. Ячейки жизни. Если речь идет об изменении сознания, ничто так не меняет сознание, как бытие. Это в советское время можно было более или менее вяло работать, а в свободное время ходить в театральные кружки. Маммона вялости не терпит. Когда служишь Маммоне с утра до ночи, действуя в коллективе чуждых тебе людей, а потом на досуге чуть-чуть занимаешься тем, что считаешь правильным и нужным, то возникает разрыв сознания.
Рано или поздно надо оказаться рядом с такими же, как ты. Надо укреплять социальные ячейки. Если противник хочет, чтобы они разрушались, значит, их надо укреплять: семью, круг друзей, более широкие ячейки мировоззренческого и деятельностного типа, ячейки взаимопомощи, ячейки внутренней солидарности. Нужно, чтобы было, на что опереться в формировании политического мировоззрения, на какую-то жизнь.
И когда речь идет о катакомбах, то это процесс-то совершенно не мистическо-эскапистский.
Конец 80-х годов. Выхожу на руководство и говорю: «Если мы так хотим соединиться с Западом (культурно, мировоззренчески и т. п.), то почему мы не проповедуем высокие западные стили? Ведь они есть. Есть не только хиппи или панки. Есть, например, яппи — молодые профессионалы, интеллектуалы в Калифорнии, в других местах. Они отказываются слушать рок-музыку, вместо этого слушают Моцарта. Они очень много занимаются физкультурой и здоровым образом жизни и одновременно развитием интеллектуальных возможностей. Они исповедуют определенный стиль одежды, определенные ценности. Почему об этом нельзя рассказать по телевидению? Почему нельзя, с поправкой на нашу специфику, что-нибудь такое у нас сформировать?»
Говорил с телевидением, говорил с идеологами, говорил с разными людьми. А потом понял, что так замыслено: вовсе не нужно, чтобы мы и Запад сошлись. Нужно, чтобы их «канализация» стала нашим «водопроводом».
Но так было задумано теми, кто хотел погубить страну. А если мы хотим, наоборот, ее спасать, почему мы не можем сделать по-другому? Почему не могут возникнуть киноклубы, в которых обсуждается интеллектуально-культурная проблематика? Почему не может возникнуть андеграундная культура, которая даст пищу сердцу и уму? Почему не могут возникнуть другие школы, другие пионерлагеря? Почему не может возникнуть таких вот социальных ячеек — вдобавок к мировоззренческо-политическим? Симбиоз одного и другого — это же огромная задача (рис. 29).
Меня спросят: «И все?»
Если бы Эскриву де Балагера, руководителя ордена «Опус Деи» спросили: «И все?» — он бы сказал: «И все». А если бы ему сказали: «А что будет через год?» — он бы хмыкнул и больше не разговаривал с человеком. А через 10 лет вся Испания была под контролем «Опус Деи», потому что он знал, чего хотел.
Но когда вы меня спрашиваете: «И все?» — то в нашей неблагополучной действительности я не отвечаю: «И все». Я говорю: «Нет, конечно, не все».