Суть времени. Том 4
Шрифт:
3. Я не знаю, убили ли Каддафи. Скорее всего, убили. Ну, что ж! Герой пал от рук мрази. Борьба с мразью продолжается и носит неотменяемый характер. (Только не надо жаловаться на мразь. Бороться можно, а жаловаться не надо. — С.К.)
4. Выставить тело Каддафи в каком-то холодильнике в супермаркете — это уже не выходка мрази. Это поступок нелюди. Надо приличным людям объяснять, чем мразь отличается от нелюди? Тем же, чем смрад помойки отличается от смрада ада. Так вот, веет натуральным и стопроцентным адом.
5. На место Каддафи приводят „Аль-Каиду“, понятно? Случайно такие трюки не исполняются. Я знаю регион
6. Гости из ада процветания в Ливии обеспечить не могут и не хотят. Вместе с западной нелюдью они разграбят Ливию. Народ будет жить раз в 10–15 хуже, чем он жил при Каддафи. То же самое повторится в других странах. Гости из ада процветание в Египте не обеспечат. Все будет гораздо хуже, чем при Мубараке. Мир упорно тянут в третью мировую войну. Гости из ада, идущие рука об руку с западной нелюдью, — это стопроцентные гитлеры XXI века. Только более изощренные и подлые. Вот и все. (Но не надо жаловаться на Гитлеров. С ними надо воевать всеми средствами, какими можно: информационными, идеологическими, интеллектуальными и иными. И готовиться к другой войне. Это всё надо делать. А жаловаться на них бессмысленно. — С.К.)
7. Свободный мир показал, что он такое. Свободные средства массовой информации, способные донести правду до западной и мировой общественности? Как же, как же…(Все видим, как лгут. Все видим, как брешут. — С.К.) Все видим. Павлины, говоришь? Ха! За ненадобностью отброшены даже лживые приличия. Всё заголилось. И все увидели, как оно заголилось. Все, кто прозрел. И наша задача, чтобы прозрели еще очень и очень многие…»
Люди должны прозреть до конца раньше, чем начнется заваруха, намного раньше. И ради этого все передачи: «Исторический процесс», «Суть времени» или «Суд времени». Ради этого создание организации, ради этого любые виды работ: социологические исследования, концептуальные исследования, школы, нами проводимые, другие наши инициативы — все это только ради того, чтобы предуготовить. И чтобы прозрели не единицы, не сотни тысяч, не миллионы, а вся страна. И, когда она прозреет вся, ситуация будет совсем другая. Распространение идей — это не мелочь, это не забава. Это и есть борьба, главная борьба XXI века. Только нужно понимать, какие идеи ты распространяешь и почему эти идеи могут и должны победить, а другие идеи и не могут, и не должны победить. А главное — не могут.
Итак, нужно, чтобы прозрели еще очень и очень многие.
«8. Мерзость нынешней ситуации заключается в том, что нельзя провести четкой грани между самой грязной геополитикой и элементарной международной мафиозностью. Был один проворовавшийся в Техасе банкир. (В нефтяном банке он проворовался. — С.К.) Его миллиардные долги покрыл один восточный властитель. Потом банкир дорвался до власти и „замочил“ властителя. Это геополитика? Или элементарный бандитизм? А если до власти дорвался французский коллега этого банкира? Или итальянский? И они „мочат“ своих кредиторов из Северной Африки? Это геополитика? Или…
9. Международный гангстер, международная элитная мразь, сплотившаяся вокруг него, вошедшие в альянс с этой мразью нелюди не успокоятся. Они придут к нам в дом. Очень скоро придут. Главы государств, которых я, повторяю, вовсе не осуждаю за сдержанность, сколько угодно могут говорить о просвещенности интеграционных инициатив. Но если они не впали в сладкую кому, то перспектива оказаться трупами, лежащими на обозрении в супермаркетах, должна быть им
А ведь, кроме НАТО на Западе, у нас на Востоке есть еще неумолимо растущий Китай, а на Юге — разогреваемый западной мразью радикальный исламизм (прошу не путать с исламом). И все по нашу душу, не так ли?
Словом, объединяемся мы (пока еще слишком робко), дабы не оказаться сброшенными в ад. А это и есть хотя бы самый грубый вариант огня, позволяющего переплавить стекло и создать новую вазу. Есть еще много тонких огней. И тончайших…»
Их-то мы здесь и обсуждаем, а не абстрактные вопросы какой-то там мистики и метафизики. То, что мы обсуждаем, это и есть огонь. Огонь нужен не ради самого огня, не для того, чтобы греться, не для того, чтобы свечки зажигать, не для того, чтобы шептать какие-то заклинания. Это огонь, которым надо расплавить стекло и успеть выдуть новую вазу — настоящую, прочную, еще более прекрасную, чем предыдущие. Вот для этого нужен огонь. Нужны и грубые огни, которые я перечислил в своей статье, и те тонкие огни, которые я здесь обсуждаю. Потому что без этого не будет ничего. И все, кто считает, что проблему можно решить быстренько и на скорую руку, подменяют дело выплавки новой настоящей вазы суетой вокруг осколков. Но даже склеить их по-настоящему не смогут.
Итак, кроме трех возможностей — оплакивая осколки, выбрасывать их в помойку; ковыряться каждым из них в стенках; склеивать их, — есть еще одна возможность, связанная с огнем и переплавкой.
«Так что не говорите мне, что четвертого варианта нет. И что можно только проклинать вазу, оплакивать ее или склеивать суррогат. Есть и другая возможность. Она маячит за осторожными действиями тех, кто сейчас аккуратно движется навстречу друг другу. И это правильно, что действия осторожны. Это правильно, что они аккуратны. Это правильно, наконец, что те, кто двигается, не договаривают до конца. Что они обсуждают третий вариант и как бы отрицают четвертый.
Но есть он, повторяю, этот четвертый вариант. И именно он стучится в двери нашего, ранее общего, дома. Дома, которому придется или вновь стать общим, или сгореть в пожаре, по отношению к которому ливийский ад еще покажется детской шалостью».
Это первое, на чем я должен был остановиться, помимо продолжения обсуждения тонких огней, с помощью которых только и можно расплавить стекло и изготовить новую вазу.
Меня спрашивают: «Что мы будем делать в связи с выборами?»
Честно могу признаться, что для меня выборы никак не являются краеугольным событием нашей политической жизни. Все, что я хочу, в принципе, по минимуму, это невмешательства в борьбу существующих сил и предоставления всем членам клуба «Суть времени» абсолютного права поддержать те силы, которые им симпатичны. Пусть они поддерживают те силы, которые им симпатичнее, ибо любая другая моя позиция позволяет сказать, что я набираю некие силы и некое доверие и накачиваю мышцы ради того, чтобы потом ударить по врагам власти. А я ни по кому ударять не собираюсь.
Недавно Караулов показал в своей программе отрывок из передачи, в которой я когда-то что-то говорил о Зюганове. Я ни от одного слова не отказываюсь, только хочу, чтобы все понимали, что это было сказано четыре с лишним года назад. Четыре с лишним! У меня там даже габариты другие, в этой передаче.
Я молчу. Я всё скажу. После марта я всё скажу. Не только повторю все, что говорил ранее — 4 года назад, а также 17 лет назад (в 1994 году). Я с тех пор говорю одно и то же. Я, может быть, еще разовью эту тему, но потом.