Сутки по командирским часам
Шрифт:
Недели через две после смерти Руны, когда Тимка торопился из магазина домой с пакетом муки и молоком, потому что Зинаида Васильевна затевала пироги, ему повстречался Вовкин друг Павел Кружилин, по уличному Пашка- Матрица.
— Тимка! — позвал он Тимура. — Мне Маруська сказала, что твой батя объявился. Ты «К-19» с Фордом смотрел?
— Привет, Паша! Не-а, не смотрел.
— У меня диск есть. Не лицензионный, но неплохой. Там только в одном месте изображение плывет. Если хочешь — приходи,
— А с Сенькой можно?
— Можно. Только, чтоб не бузить. У нас бабка хворает. Сеструху тоже позови, а то обиды не оберешься. Хорошая язва кому-то достанется!
— А когда приходить?
— Хоть сегодня после часа, если тетя Зина отпустит. Между прочим, ты не очень трещи, про что фильм. Может и не разрешить.
— А про что он?
— Вот лох! О нашей атомной подлодке, у которой авария с реактором случилась возле американской базы. Вполне все могло атомной войной закончиться.
Фильм смотрели втроем: Тимка, Арсений и Маруся. Пашка в той же комнате возился со старым процессором. В поселке среди программистов и продвинутых пользователей он был признанным спецом «по железу», и вечно возился с чужими компьютерами. Кому-то ремонтировал бесплатно, а кому-то за деньги. Пашкины родители с сестрой жили в Рязани, а он «досматривал» бабушку Нюсю, и жилось им трудно. Но Павел не жаловался. Он в этом доме вырос, свою бабушку очень любил и называл «королева-мать».
Тимке достался высокий табурет. Если сидеть нормально, то ноги у него до пола не доставали. Потому он сидел на самом краю, за который держался руками. Маруся взяла стул, а Сенька — маленькую скамеечку.
Пашка работал и искоса посматривал на своих гостей. Тимка все три часа просидел, вытянувшись в струну. Сенька вскоре перенес скамеечку поближе к Павлу и больше смотрел на то, что тот делает с паяльником, чем на экран. А Маруся, увидав, как с черными лицами выползали из аварийного реакторного отсека моряки и их рвало сразу же за порогом, просто-таки испарилась из комнаты.
— Ну, как впечатление, пацаны? — спросил Павел, вынимая диск.
— Расшибись! Никогда бы не подумал, что Индиана* так может нашего капитана сыграть! — выпалил Сенька.
— А ты, что скажешь, Тимка?
Тима сполз с табурета и стал растирать затекшие ноги.
— Паша, — спросил он после небольшой паузы, — а почему они сразу такими больными стали? Ну, моряки, которые делали ремонт реактора. На них же были защитные костюмы. И что они там делали с какими-то трубками.
— Вообще-то тут у американцев небольшой перебор со спецэффектами. Насколько я знаю, признаки острого лучевого поражения появляются не сразу. Но, в общем, все правильно. А костюмы эти — одна видимость. Это же первая авария с реактором. Никто еще не знал, как защищаться от радиации. А варили матросы трубы системы охлаждения. Из-за ее неисправности все и произошло.
— И все они погибли?!!
— Те, что у реактора побывали — да.
— А остальные?
— По-разному. Человек двадцать не стало через год-два. Другие выжили.
— А сейчас тоже бывают такие аварии?
— Ну, такие не такие, а бывают. За последние десять лет семь лодок с экипажем на дно легли. На глубине трех-четырех километров. Две американские, остальные — наши.
— Откуда ты это знаешь? Разве это не военная тайна?
— Проснись, пацан, ты живешь в век информационного бума. Полазь по сети, еще не то узнаешь. Вовка приедет, купит вам компьютер — и добро пожаловать в Интернет. А может и папаша твой расщедрится. Маруся говорила, ждете вы его.
На этот вопрос Тимка не ответил, а продолжал расспрашивать.
— Паш, а долго они могут плавать, ну… сами по себе.
— Без берега? Два-три месяца — это обычное плавание, а так и год могут.
— А как же воздух?!!
— Во-первых, они могут всплывать. Во-вторых, если долго находятся в автономке на глубине, сами составляют газовую смесь для дыхания. Кислород, между прочим, из воды получают. А знаешь, сколько у них защитных оболочек?
Оглушенный всем увиденным и услышанным, Тимка покачал головой.
— Пять! Наружная оболочка специально, чтобы звуки поглощать, и еще четыре из титана.
От Павла Тимка вернулся задумчивым и после ужина лег спать без всяких уговоров, не дождавшись припозднившегося на стройке Михаила Петровича.
Зинаида Васильевна забеспокоилась, потрогала Тимкин лоб. Потом спросила, не болит ли у него живот и не поссорились ли они с Сенькой. На все ее расспросы Тимка отрицательно качал головой.
Михаил Петрович, озабоченный рассказом жены, перехватил ночью племянника по дороге из туалета, спросил, все ли у того в порядке, и на руках отнес в детскую.
Утром Михаил Петрович ушел из дома до того, как Тимка встал, а придя с работы, сразу же спросил, как там Тимур. Зинаида Васильевна успокоила:
— Как всегда. Скакали с Сенькой по двору на одной ноге, кто кого «перескачет». «Консенсуса» по этому вопросу не достигли и подрались. Пришлось отхаживать их полотенцем. После этого стреляли из арбалета в твой старый соломенный «брыль». Шляпа отделалась легким испугом. А вот горшок с геранью, который я в Плезир вынесла, получил ранение средней тяжести.
Немного погодя, когда уставший Миша- бригадир в ожидании ужина задремал на диване в гостиной, из кухни выглянула Зинаида Васильевна и рассерженно окликнула мужа:
— Миша! Ты что — не слышишь? Телефон звонит! А у меня руки в муке!
Михаил Петрович неохотно потянулся к трубке.
— Квартира Рокотовых? Михаил, ты? — раздался в трубке глуховатый спокойный голос.
Михаила Петровича как током ударило.
— Антон?!!!
— Так точно. Здравствуй, Миша!
— Здравствуй, здравствуй, дорогой! Ты где? Когда приедешь?