Суворов. Чудо-Богатырь
Шрифт:
— Отец Василий и его дочь простили Сергея. Я сейчас вымолил у них прощение. Теперь я у вашего сиятельства прошу прощения для сына.
— Хорошо, ради тебя я прощу его. Прощу только с тем условием, чтобы он в Михалкове больше не жил; ты, Ильич, можешь отправить его в другую мою вотчину, подальше отсюда.
— Слушаю, ваше сиятельство.
— Развяжите и пусть он убирается с моего двора.
Сергею освободили руки от веревок, и он, ни на кого не глядя, быстро вышел с княжеского двора.
Следом за сыном, понуря
— Сергей, что же это ты? Как на такое дело решился? — чуть не плача, проговорил Матвей Ильич, когда догнал сына и пошел с ним рядом.
— Грех попутал, батюшка.
— Ведь за такое дело в Сибирь посылают, плетьми наказывают.
— Знаю, знаю!.. Но что же мне делать, батюшка? Поповна совсем меня сгубила, без нее нет мне жизни! Пойду я в солдаты!
— Как! Что ты говоришь? В солдаты? Зачем? — дрожащим голосом спросил у сына Матвей Ильич, это для него было новым ударом.
— Не останавливай меня, батюшка, а благослови! Останусь — опять беду какую-нибудь сделаю. А в солдатах, может, и про свою любовь забуду…
И сколько ни уговаривал старик управляющий своего сына, тот остался непреклонен. Скрепя сердце Матвей Ильич благословил сына на военную службу.
Князь и княгиня, узнав о таком решении Сергея, похвалили его. Георгий Александрович прислал ему на дорогу десять рублей. В день его отъезда в дом Матвея Ильича пришла Анюта со своим отцом.
— Я пришла с тобой проститься, Сергей, — тихо проговорила она.
— Как!.. Как, ты не сердишься на меня, простила? — радостно воскликнул Сергей.
— Не сержусь, простила.
— Господи, вот счастье-то!.. А я думал, ты проклинаешь меня, Анна Васильевна.
— За что я стану, Сергей, тебя проклинать? Нет, я не сержусь на тебя, а жалею. Я стану за тебя молиться, — тихо, дрогнувшим голосом, проговорила молодая девушка.
Отец Василий отслужил напутственный молебен, по окончании которого Сергей сердечно простился со своим отцом, с Анютой и со священником и уехал из Михалкова. Его сопровождал Иван Забулдыга, — его тоже простили. Забулдыга пошел по стопам приятеля и свою разгульную жизнь решился променять на солдатскую.
Оба они были посланы в действующую армию, в Италию.
XII
Суворов прибыл в Верону. Для жительства ему приготовлен был дворец. Вечером весь город был иллюминирован; горели щиты с вензелями Суворова; пели песни и стихи, в его честь сложенные.
В приемной дворца Суворова дожидались русские генералы. Временный командующий русской армией, генерал от инфантерии Розенберг, стал представлять фельдмаршалу генералов, называя чин и фамилию каждого. Суворов молча кивал незнакомым генералам, а со знакомыми беседовал.
— Генерал-майор Милорадович! — произнес Розенберг, подводя к нему 28-летнего генерала.
— A-а, Миша, ты? — быстро воскликнул Суворов, узнав своего боевого соратника в турецкой и польской войне.
— Я, ваше сиятельство!
Суворов крепко обнял и поцеловал Милорадовича.
Очередь дошла и до князя Багратиона. Суворов обрадовался еще одному своему сподвижнику.
— Вот и опять с тобою мы вместе, князь Петр, и опять будем, помилуй Бог, врагов побеждать, их крепости брать. Так ли я говорю, голубчик?
— Так, ваше сиятельство!
— Помнишь, князь Петр, наши славные походы?
— Не забыл и не забуду до самой смерти, ваше сиятельство!
У Суворова русских солдат было всего 18 тысяч да 44 тысячи австрийцев.
Приняв начальство от австрийского генерала Меласа, Суворов, не мешкая, изменил «оборонительно-черепаший» план австрийского гофкригсрата на свой «стремительно-наступательный».
Наш авангард, которым командовал князь Багратион, двинулся к городу Лекко. Тут произошла битва с французами, и после 12-часового сражения неприятель поспешно отступил вниз по реке Адде, потеряв убитыми до 2000 солдат. Пленных Суворов отпустил.
— Ступайте домой и объявите своим землякам, что Суворов здесь! — сказал при этом он.
Средняя колонна союзных войск, переправившись через Адду, у Кассано напала на неприятеля, который был разбит наголову так, что сам главнокомандующий, генерал Моро, едва спасся от плена. Неприятель потерял более 3000 убитыми, 14 пушек и 11 знамен.
При деревне Вердерия союзники одержали снова славную победу.
Здесь французские генералы, видя безвыходность своего положения, сдались в плен с 3000 войска и с 8 пушками.
В день святой Пасхи, 18 апреля, Суворов торжественно вступил в Милан с союзным войском. Встреча была торжественная: духовенство и множество народу вышло навстречу герою; во главе духовенства находился архиепископ с крестом в руках. Суворов, с благоговением поцеловав святой крест и руку у архиепископа, проговорил:
— Император Павел прислал меня восстановить папский престол и привести народ в послушание монарху его. Помогите мне в этом святом долге.
Князь Борис Пронский и подполковник Жданов состояли при фельдмаршале и сопутствовали ему во всех делах.
В одном из сражений с французами князь Борис Пронский был послан фельдмаршалом Суворовым к князю Багратиону с важными бумагами; Пронского сопровождали только трое казаков.
Выполнив приказание, князь возвращался в главную квартиру; он спешил и, не обращая внимания на неприятеля, ехал в виду его. До главной квартиры оставалось уже недалеко, как вдруг Борис Пронский был окружен десятком французских гусар. Казаки стали защищаться, но скоро меткими выстрелами были убиты; человек пять французов тоже валялись на земле в предсмертных муках, остальные напали на князя Пронского. Борьба была неравная: он один, а французов пятеро.