Суженые смерти
Шрифт:
Майор Франко с нетерпением ждал этого обращения. Его подмывало уже без лишних формальностей разогнать весь этот сброд и очистить город. И вот уже послышались выстрелы, пока что предупредительные. Но, зная уже о первых жертвах, толпа протестующих забурлила в панике, бросаясь во дворы и переулки. Жандармы и солдаты арестовывали всех подряд с применением силы. Франсиско Франко лично командовал разгоном недовольных и зачисткой города. Схваченных людей солдаты конвоировали строем. Майор посмотрел на эту процессию и нетерпеливо закричал:
– Не церемоньтесь с ними! Вы можете ускорить шаг?
Какой-то военный снял с себя ремень и ударил по спине еле ковылявшего мужчину. Вскоре
В этот водоворот репрессий попали и близкие друзья Хорхе. Мигеля арестовали, а Альаваро успел затеряться в толпе. Хорхе слился с потоком убегающих протестующих. Молодой человек упорно начал протискиваться сквозь бушующее море людей, как матрос, потерпевший кораблекрушение. Хорхе из последних сил пытался «доплыть» до спасительного берега. Вырвавшись из потока, он побежал без оглядки к дому графини Лауры и проскочил в хорошо знакомую ему лазейку. Хорхе постучал в дверь черного хода, и старый слуга, присматривающий за опустевшим особняком, спустился вниз. Пожилой человек, посмотрев в узкое окно, узнал жениха Пилар.
– Почему-то я даже не удивлен, увидев тебя здесь. Дурака учить – что мертвого лечить, – сказал слуга графини, открывая засов.
– Отец, хватит ворчать. Лучше впусти меня, – произнес Хорхе.
– Заходи, коль явился, – пробурчал старик и добавил:
– Вот бросит тебя Пилар еще до твоей неминуемой гарроты. Девка она у нас видная, и получше найдет.
– Ничего она меня не бросит. Меня Пилар любит, а разве может быть иначе? – изумился Хорхе.
– Тебе что, нос разбили? – спросил старый слуга. – Посмотри, у тебя на рубашке кровь.
– Было дело. Еле ноги унес. Я сегодня чудом тюрьмы избежал, – проговорил быстро шахтер.
– Сегодня чудом? А завтра? Кроме неприятностей от тебя ожидать нечего, – отмахнулся дед.
– Ладно тебе. Я тут пару дней посижу, а потом покину город и направлюсь в Льянес.
– Зачем? А как ты мимо гвардейцев пройдешь? – спросил испуганный старик.
– Пойду окольными путями. Меня тут уже каждый жандарм в лицо знает, – ответил Хорхе.
– Только не заблудись, – иронично подметил старый слуга, протягивая ему подрумяненный кусок сырной альмойшавены.
Пожилой мужчина был добрым человеком и оставил Хорхе в безопасности до следующей ночи. Он всецело сочувствовал рабочему движению, но считал, что оно обречено.
«Зачем лезть на рожон? – размышлял старик. – Из этого все равно ничего хорошего не получится. Когда парень доживет до седых волос, то обязательно поумнеет, если, конечно, доживет…».
В этот день политическими заключенными переполнилась тюрьма. Среди них были как простые рабочие, так и профсоюзные активисты. В их числе оказался небезызвестный лидер шахтерского движения Мигель. При задержании он оказал сопротивление, и ему сразу же сломали ребро. Молодой мужчина стонал от боли в сырой, холодной камере. Его ноги подкосились, и он навзничь повалился на спину. Перелом мешал ему дышать. В камере было не меньше десяти человек. Заключенные слышали его короткие вздохи и бормотания. В этом душном помещении всем хотелось почувствовать свежий воздух, а не спертый запах плесени. Вдруг послышалось бряканье ключей, и в эту «клетку», заполненную людьми, вошел надзиратель. Он поднял Мигеля за волосы и вытолкнул его быстро из камеры, чтобы сопроводить в другое помещение.
За столом сидел ефрейтор, заполнявший бумаги. Надзиратель указал Мигелю на стул, и начался допрос. От света задержанный щурил глаза.
– Я ничего не знаю! – крикнул он, совсем обессилев.
И за этим воплем сразу последовал удар. Мигель свалился со стула, он весь горел, и от соприкосновения с каменным полом его тело даже почувствовало облегчение. Крики узника продолжались, и перед лицом мученика постоянно мелькали огромный кулак и подошва военного сапога. Он закрыл глаза от нечеловеческой боли. Не было больше реальности. События прошедших недель хаотично, отдельными обрывками пульсировали в его голове. В этой бесконечной веренице видений Мигель пытался зацепиться за единственный дорогой ему образ, который, казалось, мог его защитить и спасти.
– Мама! – вскрикнул он отчаянно перед последним ударом.
Из его рта внезапно хлынула горячая, еще живая кровь на каменные плиты пола. И он погрузился в безмятежный сон вечности.
Надзиратель посмотрел на его недвижимое тело и для верности ткнул его носком своего сапога. Затем спокойным голосом произнес:
– Мертв.
Глава десятая
Просидев в особняке графини Лауры пару дней и хорошенько отдохнув, Хорхе понял, что подавление мятежа еще будет продолжаться не один день. Дальше злоупотреблять гостеприимством старого слуги он не мог. Для собственного спасения нужно было как можно скорее покинуть город. Он постоянно вспоминал Пилар, которой, наверное, причинял массу беспокойства. Но уезжать из Астурии без нее Хорхе не хотел. Когда наступила глубокая ночь, он покинул Овьедо и направился в Льянес.
Блеклая луна тускло освещала безлюдные городские переулки. Хорхе перебегал от дерева к дереву, чтобы спрятаться под их кронами, с осторожностью осматривая все вокруг. Предательский лай собак громко раздавался в тишине. Его охватил не то чтобы страх, а скорее беспокойство до тех пор, пока он не миновал ночной патруль. Оказавшись за пределами города, он решил идти не по дороге, а по параллельно пролегающей тропе, которая даже днем была безлюдна из-за своих изломанных холмистых перепадов. Обкатанная проезжая часть основной дороги уже не проглядывалась в темноте, и Хорхе даже начал сомневаться в правильности своего маршрута. Он с легкостью предположил, что эта тропа может его завести к затерянному поселку, о котором мало кто знал. Однако, остановившись и оглядевшись во тьме, Хорхе заметил по правую сторону от себя деревья, служившие для него ранее ориентиром. И с легкостью преодолев очередной подъем, он устремился вперед, вспоминая свою Пилар.
Когда забрезжило утро, молодой человек рассмотрел еле различимые очертания небольшого поселка. Хорхе решил отдохнуть и поискать хоть какую-нибудь повозку, которая могла его отвезти до береговой линии. Он достаточно быстро нашел себе место своего будущего пристанища, и спустя несколько часов, отведенных на отдых, Хорхе уже ехал в повозке, запряженной двумя волами. Крестьянин был неразговорчив, и уставший парень, развалившись на соломе, заснул, прикрыв лицо от палящего солнца своей курткой. Он договорился, что его довезут до городка Кангас-де-Онис за приемлемую плату. Вся дорога была молчаливой. Безлюдные тропы проходили меж ущелий, озер и бегущих внизу рек к первой астурийской столице, которая никогда не была захвачена маврами.